еще одно усилие, чтобы разъяснить все друзьям.
— Грегорович был хозяином Старшей палочки много лет назад, — начал он, — я видел, как Сами-Знаете-Кто пытался его найти. Когда Волдеморт обнаружил Грегоровича, оказалось, что палочки у него больше нет — давным-давно ее украл Гриндельвальд. Как Гриндельвальд узнал, что палочка у Грегоровича — я не знаю, но раз тот был таким дураком, чтобы распускать слухи, думаю, это было несложно.
Волдеморт стоял перед воротами Хогвартса. Гарри видел его и видел свет лампы, которая покачивалась в предрассветных сумерках, становясь всё ближе и ближе.
— А Гриндельвальд использовал Старшую палочку, чтобы стать могущественнее. И когда он достиг вершины, Дамблдор, который понял, что единственный может его остановить, вызвал его на дуэль и победил, получив Старшую палочку.
— Палочка у Дамблдора? — воскликнул Рон. — Но… где она сейчас?
— В Хогвартсе, — ответил Гарри, пытаясь не дать сознанию ускользнуть.
— Но тогда бежим! — настойчиво сказал Рон, — Гарри, бежим и найдем ее раньше, чем он!
— Слишком поздно, — Гарри невольно сжал голову, чтобы помочь себе сопротивляться. — Он знает, где она. Он уже там.
— Гарри! — Рон был в ярости. — Как давно ты об этом знаешь? Почему мы потеряли столько времени? Почему ты сначала говорил с Грипхуком? Мы могли пойти туда, все еще можем…
— Нет, — пробормотал Гарри и опустился на колени в траву. — Гермиона была права. Дамблдор не хотел, чтобы я ее получил. Он хотел, чтобы я искал хоркруксы.
— Непобедимая палочка, Гарри! — простонал Рон.
— Мне нельзя… я должен найти хоркруксы…
Стало темно и прохладно. Солнце едва виднелось над горизонтом, когда он скользил рядом со Снейпом к озеру.
— Я вскоре присоединюсь к тебе в Хогвартсе, — произнес он высоким холодным голосам. — Сейчас оставь меня.
Снейп поклонился и направился обратно к замку, полы черного плаща развевались позади него. Гарри медленно прогуливался, ожидая, когда исчезнет фигура Снейпа. Ни Снейп, ни кто-либо еще не должны были видеть, куда он пойдет. В окнах Хогвартса не горел свет, так что можно было остаться незамеченным, и спустя секунду маскировочные чары скрыли его даже от собственных глаз.
И он продолжил путь по берегу озера, любуясь очертаниями своего возлюбленного замка, его первого королевства по праву рождения…
А вот и оно, стоит возле озера, отражаясь в темной воде. Надгробье из белого мрамора, грязное пятно на фамильном ландшафте. Он вновь ощутил прилив сдержанной радости, опьянение своим стремлением к разрушению. Он поднял старую тисовую палочку: как удачно, что последнее ее деяние будет столь великим.
Надгробие раскололось сверху донизу. Фигура, укутанная в саван, была такой же тонкой, как и при жизни. Он снова поднял палочку.
Одеяние раскрылось. Лицо мертвеца было прозрачным, бледным, осунувшимся, но тем не менее прекрасно сохранившимся. Они оставили очки на крючковатом носе. Он удивленно усмехнулся. Руки Дамблдора были сложены на груди, и под ними, похороненная вместе с владельцем, лежала она.
Неужели старый дурак предполагал, что мраморная плита защитит палочку? Неужели он думал, что Темный лорд испугается осквернить могилу? Паучья рука резко выдернула палочку из рук Дамблдора. И как только Волдеморт получил ее, дождь искр вылетел из ее кончика и осыпал тело бывшего хозяина. Палочка была, наконец, готова служить новому.[39]
Глава двадцать пятая — Коттедж «Ракушка»
-
Коттедж Билла и Флер одиноко стоял на утесе над морем; стены дома были выбелены и отделаны ракушками. Это было безлюдное и прекрасное место. Куда бы ни отправился Гарри — в сам домик или в сад, — он слышал непрерывные приливы и отливы, напоминающие дыхание гигантского спящего существа. Следующие несколько дней Гарри почти все время придумывал поводы, чтобы убежать из людного коттеджа к таким желанным открытому небу и широкому пустому морю, отрывающимся с вершины утеса, и холодному соленому ветру, обдувающему лицо. Невероятность принятого решения — не пытаться опередить Волдеморта в гонке за палочкой — все еще пугала Гарри. Никогда еще на его памяти он не выбирал бездействие. Его мучили сомнения, которые Рон озвучивал при каждой встрече.
— Что, если Дамблдор хотел, чтобы мы успели расшифровать символ и заполучить палочку? Что, если тот, кто разгадает символ, становится достойным и получает право владеть Дарами? Гарри, если это настоящая Старшая Палочка, как же мы теперь, черт возьми, победим Сам-Знаешь-Кого?
Ответов Гарри не знал. Иногда он сам задумывался, не был ли отказ от попыток помешать Волдеморту вскрыть могилу продиктован временным помешательством. Он даже не мог убедительно объяснить, почему он принял такое решение: каждый раз, когда Гарри пытался воспроизвести тот спор с самим собой, доказательства казались жалкими и незначительными.
Странно, но поддержка Гермионы действовала на него не лучше сомнений Рона. Так как она была вынуждена признать, что Старшая Палочка действительно существует, Гермиона стала утверждать, что эта палочка — предмет зла, а способ, которым Волдеморт ее захватил, — отвратительный и недопустимый.
— Ты никогда не смог бы этого сделать, Гарри, — повторяла она снова и снова. — Ты никогда бы не взломал могилу Дамблдора.
Но мысль о Дамблдоре мертвом пугала Гарри гораздо меньше, чем вероятность того, что он неправильно разгадал намерения Дамблдора живого. Ему казалось, что он все еще блуждает в темноте, и хотя путь уже выбран, Гарри все время оглядывался назад, сомневаясь, правильно ли он расшифровал знаки и в ту ли сторону повернул. Время от времени его снова охватывала злость на Дамблдора, такая же дикая, как волны, разбивающиеся о подножье утеса; он злился на директора за то, что тот не успел ничего объяснить перед смертью.
— Но умер ли он? — спросил Рон через три дня после того, как они прибыли в коттедж. Когда Рон и Гермиона его нашли, Гарри упорно смотрел за стену, отделяющую сад во дворе коттеджа от утеса, и думал про себя, что лучше бы они его не заметили, так как не испытывал ни малейшего желания участвовать в их споре.
— Умер. Пожалуйста, Рон, не начинай снова!
— Не забывай о фактах, Гермиона, — ответил Рон, говоря из-за плеча Гарри, который не сводил глаз с неба. — «Серебристая лань. Меч. Глаз, что Гарри увидел в зеркале…
— Гарри допускает, что ему могло показаться. Правда, Гарри?
— Могло, — ответил Гарри, не глядя на подругу.
— Но ты не думаешь, что тебе показалось, да? — спросил Рон.
— Не думаю, — сказал Гарри.
— Вот! — быстро подхватил Рон, прежде чем Гермиона смогла продолжить. — Если это был не Дамблдор, то как Добби узнал, что мы в подвале, а, Гермиона?
— Не знаю, но как же Дамблдор послал его к нам, если он в могиле в Хогвартсе?
— Не знаю, может, это был его призрак!
— Дамблдор бы не стал призраком, — возразил Гарри. Теперь он уже ни в чем, что касалось Дамблдора, не был уверен, но это знал наверняка. — Он бы пошел вперед.
— Что значит «пошел вперед»? — спросил Рон, но Гарри не успел ничего ответить, так как услышал голос за спиной:
– ‘арри?
Из коттеджа вышла Флер, ее длинные серебристые волосы развевались на ветру.
– ‘арри, Грип’ук хочет с тобой поговорить. Он в наималейшей спальне, говорит, что не хочет, чтобы вас подслушали.
Было очевидно, что ей очень не нравится быть посыльным гоблина; она выглядела раздраженной, возвращаясь в дом.
Как и сказала Флер, Грипхук ждал их в самой маленькой из трех спален, в той, где ночью спали Гермиона и Луна. Он задернул яркое, затянутое тучами небо за окном красными шторами, и от этого казалось, что спальня освещена огнем, особенно на фоне других просторных и светлых комнат.
— Я принял решение, Гарри Поттер, — сказал гоблин. Он сидел, скрестив ноги, на низком стуле, барабаня костлявыми пальцами по подлокотникам. — Хотя гоблины Гринготтса сочтут мой поступок настоящим предательством, я решил тебе помочь…
— Замечательно, — Гарри вздохнул с облегчением. — Спасибо тебе, Грипхук, мы действительно…
— Взамен на опреденную плату, — закончил гоблин, не дрогнув.
Немного растерявшись, Гарри помедлил.
— Сколько же ты хочешь? У меня есть золото.
— Золото есть и у меня, — ответил Грипхук.
Его черные глаза заблестели; белков не было видно за радужкой.
— Я хочу меч. Меч Годрика Гриффиндора.
Гарри совсем расстроился:
— Меч мы тебе не можем дать, — сказал он. — Извини.
— Тогда, — спокойно ответил гоблин, — у нас возникла проблема.
— Мы можем предложить тебе что-то другое, — с готовностью подхватил Рон. — Наверняка у Лестранжей куча добра и будет из чего выбрать, как только мы попадем в Хранилище.
Лучше бы Рон этого не говорил. Грипхук покраснел от злости:
— Я не вор, мальчишка! Я не пытаюсь завладеть сокровищами, не принадлежащими мне по праву!
— Но меч наш…
— Не по праву, — отрезал гоблин.
— Мы — гриффиндорцы, а он принадлежал Годрику Гриффиндору…
— А кто владел им до Гриффиндора? — спросил гоблин, выпрямившись.
— Никто, — ответил Рон. — Меч сделали специально для него, ведь так?
— Нет! — воскликнул гоблин, рассвирепев. Он указал длинным пальцем на Рона, — Вечная самонадеянность волшебников! Этот меч принадлежал Рагнуку Первому, и Годрик Гриффиндор его отобрал! Это шедевр, созданный гоблинами! И он принадлежит гоблинам. Лишь за этот меч вы можете нанять меня, это мое
