Грипхук, мне нужна ваша помощь.
Гоблин никак не отреагировал, но продолжал, нахмурившись, смотреть на него, как будто никогда не встречал никого похожего.
— Мне нужно пробраться в хранилище Гринготтса.
Гарри не хотел, чтобы это прозвучало так нелепо, но слова вырвались сами: шрам пронзила пылающая боль, и он вновь увидел очертания Хогвартса. Он крепко закрыл сознание. Сначала надо было разобраться с Грипхуком.
Рон с Гермионой уставились на Гарри как на сумасшедшего.
— Гарри… — начала Гермиона, но Грипхук прервал ее.
— Пробраться в хранилище Гринготтса? — повторил гоблин, неловко повернувшись на кровати и слегка вздрогнув. — Это невозможно.
— Возможно, — возразил Рон. — Это уже было сделано.
— Ага, — сказал Гарри, — в тот день, когда я впервые встретился с вами, Грипхук. В мой день рождения семь лет назад.
— К тому времени упомянутое хранилище было пустым, — оборвал его гоблин. И Гарри понял, что несмотря на то, что Грипхук ушел из Гринготтса, он все равно оскорблен тем, что защиту банка можно взломать. — Его охрана была сведена к минимуму.
— Ну, хранилище, в которое нам надо попасть, не пустое, и думаю, его охрана будет очень сильной, — сказал Гарри. — Оно принадлежит Лестранжам.
Он заметил, как Рон и Гермиона переглянулись, пораженные, но решил, что все им объяснит после того, как Грипхук даст ответ.
— У вас нет шансов, — сказал гоблин прямо. — Совершенно никаких. «Если пришел за чужим ты сюда…»
— «…Отсюда тебе не уйти никогда», да, я помню, — сказал Гарри. — Но я не собираюсь брать себе какое-нибудь сокровище, тут нет моей выгоды. Вы можете поверить этому?
Гоблин искоса посмотрел на него, и шрам на лбу Гарри снова закололо, но он это проигнорировал, отказавшись принять боль или очередное видение.
— Если бы и существовал волшебник, словам которого, что он не ищет себе выгоды, я бы поверил, — сказал, наконец, гоблин, — то это были бы вы, Гарри Поттер. Гоблины и эльфы не привыкли получать защиту и уважение, которые вы продемонстрировали этой ночью. Не от владельцев палочек.
— Владельцев палочек, — повторил Гарри. Фраза странным эхом отдалась в ушах, и шрам снова заболел: Волдеморт обратил мысли на север. Гарри очень захотелось допросить Олливандера, который сидел в соседней комнате.
— Из-за права на ношение палочки, — спокойно сказал гоблин, — гоблины и волшебники соперничают с давних пор.
— Ну, гоблины могут использовать магию и без палочек, — возразил Рон.
— Это несущественно! Волшебники отказываются поделиться секретом изготовления палочек с другими существами, имеющими магические способности, они ограничивают наши возможности в увеличении могущества!
— Ну, гоблины тоже не делятся своими магическими тайнами, — сказал Рон. — Вы не рассказываете, как изготовляются ваши мечи и доспехи. Гоблины знают такой способ обработки металла, какой волшебники…
— Это не имеет значения, — оборвал его Гарри, заметив, что Грипхук начал краснеть, — сейчас разговор идет не о вражде магов с гоблинами или другими магическими существами…
Грипхук зло рассмеялся:
— О нет, как раз об этом! Если Темный Лорд достигнет большего могущества, ваша раса еще крепче утвердит свою власть над моей. Гринготтс подчиняется магическим законам, домашних эльфов убивают, и хоть кто-нибудь из владельцев палочек протестует?
— Мы! — воскликнула Гермиона. Она выпрямилась на стуле, сверкая глазами. — Мы протестуем! И меня принижают точно так же, как любого гоблина или эльфа, Грипхук! Я грязнокровка!
— Не называй себя… — пробормотал Рон.
— Почему это? — сказала Гермиона. — Я грязнокровка и горжусь этим! При новой власти у меня положение не выше, чем у вас, Грипхук! Именно меня они пытали там, в особняке Малфоев!
Произнеся эти слова, она отодвинула воротник платья и продемонстрировала тонкий алый порез на горле, оставленный Беллатрикс.
— Знаете ли вы, что Гарри дал Добби свободу? — спросила она. — Знаете ли вы, что мы годами пытались добиться свободы для эльфов? — При этих словах Рон неловко поерзал на подлокотнике ее стула. — Вы не можете хотеть поражения Сами-Знаете-Кого больше, чем мы, Грипхук!
Гоблин уставился на Гермиону с тем же интересом, как до этого на Гарри.
— Что вы ищите в хранилище Лестранжей? — спросил он внезапно. — Меч, который там лежит — подделка. Вот настоящий. — Он переводил взгляд с одного собеседника на другого. — Я думал, вы знаете. Вы же тогда просили меня солгать ради вас.
— Но ведь фальшивый меч — не единственная вещь, которая там хранится, правда? — спросил Гарри. — Может быть, вы еще что-то видели?
Сердце его стучало сильнее, чем когда-либо. Он с удвоенными усилиями старался не обращать внимания на пульсирующий шрам.
Гоблин снова погладил бороду.
— Рассказывать о секретах Гринготтса — против наших правил. Мы стражи сказочных богатств. Мы несем ответственность за вещи, оставленные на нашем попечении, часто отчеканенные нашими руками.
Гоблин поглаживал меч, а его взгляд перебегал с Гарри на Гермиону, Рона и обратно.
— Так молоды, — сказал он наконец, — чтобы столько пережить.
— Вы нам поможете? — спросил Гарри. — У нас нет надежды пробраться туда без помощи гоблинов. Вы наш единственный шанс.
— Я… подумаю над этим, — сказал Грипхук с раздражающей интонацией.
— Но… — начал Рон рассерженно, но Гермиона толкнула его под ребра.
— Спасибо, — сказал Гарри.
Гоблин склонил свою огромную куполообразную голову в знак признательности, потом согнул короткие ножки.
— Я думаю, — сказал он, демонстративно ерзая на кровати Билла и Флер, — что костерост закончил работу. И я, наконец, смогу поспать. Прошу прощения…
— Да, конечно, — сказал Гарри, но прежде чем выйти из комнаты, наклонился и поднял меч Гриффиндора с кровати. Грипхук не протестовал, однако закрывая за собой дверь, Гарри заметил обиду в его глазах.
— Гад мелкий, — прошептал Рон, — ему нравится держать нас на поводке.
— Гарри, — прошептала Гермиона, потянув обоих от двери к середине неосвещенной площадки. — Ты имеешь в виду то, что я думаю? Ты считаешь, что в хранилище Лестранжей находится хоркрукс?
— Да, — сказал Гарри, — Беллатрикс была в ужасе, когда решила, что мы там побывали, просто вне себя. Почему? Что она думала, мы увидели, что еще могли взять? Она до смерти боялась, что об этом узнает Волдеморт.
— А я думал, мы ищем места, где побывал Сами-Знаете-Кто. Чем-то важные для него, — сказал Рон, сбитый с толку. — Он что, был внутри хранилища Лестранжей?
— Не знаю, был ли он когда-нибудь в Гринготтсе, — ответил Гарри. — В молодости он не хранил там золото, потому что никто не оставил ему наследства. Но он мог увидеть банк снаружи, когда первый раз попал в Косой переулок.
Шрам пылал, но Гарри не обращал на него внимания — важно было, чтобы Рон с Гермионой поняли его мысль про Гринготтс перед разговором с Олливандером.
— Думаю, он завидовал каждому, у кого было собственное хранилище. Наверное, для него это был подлинный символ принадлежности к миру волшебников. И не забывайте — он доверял Беллатрикс и ее мужу. До падения они были его самыми доверенными слугами и отправились на его поиски, когда он пропал. Я слышал, как он говорил это в ту ночь, когда возродился.
Гарри потер шрам.
— Хотя я не думаю, что он признался Беллатрикс, что это был хоркрукс. Люциусу Малфою он не слова не сообщил про дневник. Наверное, ей он сказал, что это драгоценная вещь и попросил положить в хранилище. Самое безопасное место, если вы хотите что-нибудь спрятать, мне Хагрид говорил… за исключением Хогвартса.
Когда Гарри замолк, Рон покачал головой.
— Ты и правда его понимаешь.
— Только частично, — сказал Гарри, — частично… Хотел бы я так же понимать Дамблдора. Но поглядим. Пойдемте, теперь на очереди Олливандер
Мастер-изготовитель палочек лежал на кровати одного из близнецов, дальней от окна. Его держали в камере больше года и пытали, по меньшей мере, один раз, вспомнил Гарри. Олливандер был очень истощен — желтоватая кожа плотно обтягивала кости худого лица, огромные серебряные глаза утонули в запавших глазницах. Руки, которые лежали поверх одеяла, могли быть руками скелета. Гарри присел на пустую кровать рядом с Роном и Гермионой. Сюда не заглядывало рассветное солнце. Из окна комнаты были видны сад на вершине холма и свежевырытая могила.
— Мистер Олливандер. Простите, что побеспокоил, — сказал Гарри.
— Мой дорогой мальчик, — голос Олливандера был очень слабым, — вы меня спасли. Я думал, что умру в том месте. Я никогда не смогу отблагодарить вас… никогда отблагодарить… достаточно.
— Мы сделали это с радостью.
Шрам Гарри пульсировал. Он был уверен, что осталось слишком мало времени, чтобы попытаться помешать Волдеморту добраться до цели или как-то еще разрушить его планы. Гарри понимал, что дрожит от волнения, но он сам принял решение сначала поговорить с Грипхуком. Изображая спокойствие, которого не чувствовал, он нащупал на шее кошель и достал из него половинки своей сломанной палочки.
— Мистер Олливандер, мне нужна помощь.
— Все что угодно, все что угодно, — слабо прошептал Олливандер.
— Вы сумеете ее починить? Это возможно?
Олливандер протянул руку, и Гарри вложил в нее два куска палочки, едва соединенных между собой.
— Остролист и перо феникса, — голос Олливандера дрожал, — одиннадцать дюймов. Удобная и гибкая.
— Да, — сказал Гарри, — вы сможете…
— Нет, — прошептал мастер, —
