договорились, что бросим школу и отправимся искать Разделённые Сути. Когда я пошла наверх, за вещами, я — мне подумалось, что чем больше мы о них знаем, тем будет лучше… и я была там одна… и попробовала… и получилось. Они влетели прямо в открытое окно, и я — я их упаковала.
Она сглотнула и жалобно сказала: — Не хочу поверить, что Дамблдор бы рассердился, это… не как если бы мы использовали знания, чтобы создавать Разделённую Суть, правда?
— А мы что, жалуемся? — спросил Рон. — Так где эти книги-то?
Эрмиона покопалась в стопке и через мгновение извлекла большой том в выцветшей чёрной коже. Она посмотрела на него, словно ее подташнивало, держа книгу так осторожно, словно та только что умерла.
— Вот в этой — прямые инструкции, как сделать Разделённую Суть.
— Зачем он тогда Слизхорна спрашивал, как Разделить Суть, если уже читал об этом? — спросил Рон.
— Он подъезжал к Слизхорну только затем, чтобы выяснить, что получится, если разделить душу на семь, — ответил Гарри. — Дамблдор был уверен, что Ребус уже знал, как сделать Разделённую Суть, когда спрашивал об этом Слизхорна. Эрмиона, я думаю, ты права, он, скорее всего отсюда знания и получил.
— И чем больше я о них прочитала, — сказала Эрмиона, — тем ужаснее они кажутся, и тем труднее мне поверить, что он в самом деле сделал шесть Разделённых Сутей. Тут в книге предупреждают, какой неустойчивой становится ваша душа, если её разорвать, и ведь это при создании одной-единственной Разделённой Сути!
Гарри вспомнились слова Дамблдора о том, что Волдеморт уже за пределами «обычного зла».
— А там не сказано, есть способ себя обратно сложить? — спросил Рон.
— Есть, — безрадостно улыбнулась Эрмиона, — только будет больнее, чем под пыткой.
— Почему? Как это делается? — спросил Гарри.
— Раскаяние, — сказала Эрмиона. — Ты должен по-настоящему прочувствовать, что ты натворил. Там есть сноска. Похоже, боль раскаяния может тебя убить. Чтобы Волдеморт это пробовал, мне как-то не кажется, а вам?
— Нет, — сказал Рон, прежде чем Гарри смог ответить. — Так сказано в этой книжке, как Суть уничтожить?
— Да, — сказала Эрмиона; она перелистывала ветхие страницы, словно рассматривала гниющую требуху, — потому что в ней предупреждают Тёмных волшебников, какие сильные они должны налагать на них заклятия. Из того, что я прочитала, то, что Гарри устроил с Ребусовым дневником, это один из немногих действительно безошибочных способов уничтожения Разделённой Сути.
— Что, пырнуть его клыком василиска? — спросил Гарри.
— Ой, как удачно, что мы этих клыков запасли видимо-невидимо, — сказал Рон. — А то я гадал, что мы с ними делать-то будем.
— Это не обязательно должен быть клык василиска, — терпеливо объяснила Эрмиона. — Это должно быть что-то такое разрушительное, чтобы Разделенная Суть не могла себя восстановить. От яда василиска есть только одно противоядие, и оно невероятно редкое…
— …слёзы феникса, — кивнул Гарри.
— Именно, — сказала Эрмиона. — Проблема для нас в том, что субстанций, разрушительных, как яд василиска, всего ничего, и все они слишком опасные, чтобы носить их с собой. Но эту проблему мы как-то должны решить, потому что просто разорвать, раздавить или разбить Разделённую Суть — не сработает. Нужно сделать невозможным магическое восстановление.
— Но даже если мы сломаем штуку, в которой живёт кусочек души, — спросил Рон, — почему он просто не переселится во что-нибудь ещё?
— Потому что Разделённая Суть — полная противоположность человеку.
Увидев у Гарри и Рона совершенное непонимание, Эрмиона заторопилась объяснить: — Рон, смотри, если я вот прямо сейчас возьму меч и проткну им тебя насквозь, я совсем ничего не сделаю твоей душе.
— Что, я уверен, будет мне настоящим утешением, — сказал Рон. Гарри захохотал.
— Оно и будет, в самом деле! Я имею в виду, что что бы ни случилось с твоим телом, твоя душа переживёт это неповреждённая, — сказала Эрмиона. — Но с Разделенной Сутью совсем другое дело. Частица души в ней нуждается для выживания в оболочке, в наколдованном теле. Без него она не может существовать.
— Тот дневник вроде как помер, когда я его проткнул, — сказал Гарри, вспоминая чернила, вытекающие из проколотых страниц, как кровь, и крики исчезающего куска души Волдеморта.
— Как только дневник был должным образом разрушен, заключенный в нём кусочек души уже не мог существовать. Джинни ещё до тебя пыталась избавиться от дневника, спустив его в унитаз, но он вернулся назад как новенький.
— Стоп-стоп, — наморщил лоб Рон. — Тот кусок души, в дневнике, он же завладел Джинни, так? Как это получилось?
— Пока магическая оболочка цела, кусочек души в ней может входить в того, кто окажется достаточно близко, и выходить обратно. Я не имею в виду, что это если оболочку слишком долго держать, прикосновение тут вообще не при чём, — добавила Эрмиона, прежде чем Рон мог что-то сказать. — Я имею в виду эмоциональную близость. Джинни в дневнике душу изливала, вот и сделала себя невероятно проницаемой. Попасть в беду можно, если слишком полюбить Разделённую Суть, или полагаться на неё.
— Хотел бы я знать, как Дамблдор разрушил кольцо, — сказал Гарри. — Почему я его не спросил? Я никогда…
Гарри не стал продолжать: он задумался обо всём том, о чём надо было спросить Дамблдора, и о том, как после смерти Дамблдора ему, Гарри, кажется, что он упустил столько возможностей, когда Дамблдор был жив, узнать побольше… узнать обо всём…
Тишина разлетелась на куски, когда дверь в спальню распахнулась, грохнув так, что стены вздрогнули. Эрмиона взвизгнула и уронила
— Прошу прощения, что нарушаю ваше маленькое уютное собрание, — сказала миссис Висли дрожащим голосом. — Я понимаю, всем вам нужно отдохнуть… но есть ещё и свадебные подарки, они навалены у меня в комнате и требуют разборки, и мне как-то казалось, что вы вроде бы согласились помочь.
— О да, — с испуганным видом сказала Эрмиона, вскакивая на ноги, причём книги полетели во все стороны, — мы поможем… нам жаль…
Бросив мученический взгляд на Гарри и Рона, она поспешила из комнаты вслед за миссис Висли.
— Мы вроде домовых эльфов, — продолжая растирать свой затылок, пожаловался вполголоса Рон, когда они с Гарри пошли вдогонку. — Только без удовольствия от работы. Чем скорее эта свадьба закончится, тем счастливей я буду.
— Ага, — сказал Гарри, — тогда нам всего-то работы будет — Разделённые Сути искать… Это ж сущий праздник, разве не так?
Рон начал было смеяться, но при виде необъятной кучи свадебных подарков, ожидающих их в комнате миссис Висли, мигом прекратил.
Делакуры прибыли на следующее утро, в одиннадцать часов. Гарри, Рон, Эрмиона и Джинни к этому времени чувствовали к родным Флёр настоящую затаённую ненависть; и вследствие этого Рона погнали бегом наверх, чтобы он надел одинаковые носки, а Гарри заставили пригладить волосы. Когда они были сочтены достаточно приглядными, их выстроили на залитом солнцем дворе, ожидать гостей.
Гарри никогда ещё не видел, чтобы здесь было так прибрано. Ржавые котлы и старые резиновые
