если они не слушаются, не отстают от своей дурной привычки, их бьют по рукам. Достоевский — такое же дитя, с тою только разницею, что он старик-дитя. Я не удивляюсь, однако, что Достоевский находит себе поклонников, которые им восторгаются, во-первых, потому, что я признаю, что такого рода ковыряние в своей собственной душе свойственно каждому человеку в известном фазисе его развития, а во-вторых, потому, что знаю еще и таких людей, которые до того любят ковыряться в своей душе, что это занятие у них вошло в привычку, и на всякую попытку остановить их, показать всю нерациональность их самодеятельности, на потерю времени, на скуку, ложь и проч., — они вправе отвечать, как отвечал умный мальчик Ваня, когда сестра его спросила, зачем он все ковыряет в носу: 'Не в твоем носу ковыряю'.
Сколько я могу судить по выдержкам, появившимся в газетах из романа Достоевского, прочитать 'Братьев Карамазовых' меня нисколько не тянет, и если я когда возьмусь за них, то никак не ради удовольствия, которое они могут мне доставить, а просто из одной любознательности, нужно же знать последнее слово отживающего писателя. Простите, что я выражаюсь так резко и отношусь так холодно к тому, чем вы увлекаетесь; все мои рассуждения вас совершенно обходят, и даже я полагаю, ввиду этого, я все-таки должен буду прочитать 'Карамазовых', чтобы иметь основание говорить с вами о Достоевском подробнее и определеннее…
Автограф // ЛБ. — Ф. 196.14.3.
185. А. А. Достоевский — А. М. и Д. И. Достоевским
<С.-Петербург> 13 декабря 1879 г.
…Сейчас только вернулся от Федора Михайловича. Он был очень мил и любезен. Такую же бумагу, как и вы, относительно денег получил и он, и от того же числа. Федор Михайлович деньги хочет уплатить и на днях отошлет их в канцелярию Окружного суда <…> Завтра я иду на вечер, который дается в Благородном собрании в пользу студенток Бестужевских курсов; вечер будет литературно-музыкальный <…> Я очень доволен, что сегодня сходил к Федору Михайловичу. Анна Григорьевна была так любезна, что оставила для меня билет на вечер: в нем, между прочим, будет читать и Федор Михайлович рассказ Нелли из 'Униженных и оскорбленных'. Билеты все уже распроданы, и, кроме Анны Григорьевны, я не мог нигде достать[1284].
Федор Михайлович приказал мне написать вам всего хорошего и сказать вам, что он вас '
Автограф // ИРЛИ. — Ф. 56. — Ед. хр. 29.
186. О. Ф. Миллер — В. П. Гаевскому
<С.-Петербург> 31 декабря 1879 г.
…Спешу извиниться перед вами в том, что вы обеспокоены были присылкою к вам с посыльным билета на литературное утро в пользу студентов[1286].
Распорядители сделали это по моему указанию тех лиц (весьма немногих), которым, как мне казалось, могли быть посланы билеты. Я сам так привык их получать с разных сторон, что дело это представляется мне чем-то совершенно обыкновенным. Впрочем, всякие усиленные меры относительно вчерашнего утра оказались совершенно излишними. Как ни поздно вышла наша афиша (вследствие многих помех), имя Федора Михайловича Достоевского успело привлечь, и в самое короткое время, весьма многочисленную публику, так что при сравнительной умеренности наших цен мы получили свыше 1200 рублей.
Автограф // ГПБ. — Ф. 171. — Ед. хр. 188.
187. З. Ю. Яковлева[1287] — А. Г. Достоевской
<С.-Петербург. 1879 г.>
…Целую вас, если позволите, и постараюсь <не> надоесть вам после театра своим присутствием; боюсь, что кончится тем, что Федор Михайлович прогонит упрямую женщину…
Автограф // ЛБ. — Ф. 93.11.10.23.
IV. Публичные чтения. — Пушкинские торжества [в Москве. — Триумф Достоевского. — Достоевский и Тургенев. — Полемика в печати и в переписке современников. — Продолжение борьбы за 'Куманинское наследство'. — Последний выпуск 'Дневника писателя'. — Предсмертная болезнь. — Смерть. — Похороны. — Отклики друзей, знакомых, читателей. — 'Исповедь' А. Г. Достоевской(1880-1881)
188. Н. А. Соловьев-Несмелов — И. З. Сурикову
С.-Петербург. 1 января 1880 г.
…М. К. Цебрикову давно не видел, кажется более месяца, хотя она и убедительно просила бывать у ней по пятницам, когда кое-кто у ней бывает, — но я в эту осень и зиму ни разу не попал, хотя она живет теперь от моей квартиры на расстоянии пяти минут тихого хода; все крайне недосужно, и вечерами я работаю, и в праздники часто[1288]. У А. Н. Плещеева я обещал обедать праздниками, но пока это не удалось, — увижусь, передам от тебя поклон <…>
У нас с новым годом грызня в литературе и помой изливание не умягчились.
Нынче ел (т. е. обедал) в трактире с двумя пишущими, из которых один сообщает другому[1289]: 'Вчера, говорит, был у М. Е. Щедрина — вот и великий талант; как человек, к прискорбию, разлагается, целый вечер все ругал то Тургенева, то Достоевского. Тургенева называл французиком из Бордо и собирается его, говорит, продернуть в сатире; Н. Михайловский и Елисеев тут сидели и только ему поддакивали, считая это разумным. Сообщил нам, благодаря кому были овации Тургеневу в С.-Петербурге, — Стасюлевич, говорит, объездил всех дам и подбил на эти овации, а этот наш офранцузившийся росс вообразил и невесть что, — и пошел, и пошел… Достоевского поносил и блаженненьким и юродивым, и так, говорю, целый вечер… Тяжело было слушать'. И мне сделалось скверно на душе, слушая это, и я не доел обеда своего, и ушел, купил по дороге новогодний номер 'Нового времени', пришел, читаю поэму в стихах Буренина, ругает поголовно всех поэтов и поэтиков — и Полонского, и Майкова и т. д., ругает до цинизма[1290], — не дочитал, стало тошно и весь вечер ничего не мог делать.
Вот тебе, мой милый, какая картинка с натуры нашего поистине литературного современного прозябания. Но делать нужно и необходимо каждому по силам — и крупному и малому, иначе вконец затянет зелень и плесень болота…
Автограф // ЛБ. — Ф. 295.5.336.2.10.
189. Из дневника А. А. Киреева
<С.-Петербург> 9 января 1880 г.
Достоевский очень хвалит мою записку государю, но говорит, что нигилизм родился ранее 48 года; причину его Достоевский видит в оторванности нашей от почвы с Петром Великим. Говорит, что она и очень хорошо написана[1291]…
