Я с трудом выдернул сперва одну ногу, потом другую и констатировал:
— Один ботинок уже потерян безвозвратно. Теперь в нём поселится какой-нибудь пескарь или килька… Вы не будете возражать, если я предстану перед вами босиком? Ссылаясь на определенные обстоятельства…
— Да выходите же, наконец! — рассердилась она. — Вода ледяная, в лучшем случае отделаетесь простудой…
— Как прикажете, — быстро согласился я, вылезая на берег. — Любое ваше желание будет исполнено быстрее, чем вы его произнесете.
Я снял оставшийся ботинок, размахнулся и зашвырнул его далеко в реку. Быстро подвернул мокрые брюки до колен и поинтересовался:
— Ну, как?
— А теперь срочно отправляйтесь домой, — посоветовала она. — Выпейте горячего чая с малиной, пропарьте ноги и, надев шерстяные носки, ложитесь в постель.
— Я все это не запомню, — замотал я головой. — Вам придется помочь мне пройти этот курс. К тому же я живу далеко, и пока я дойду, то могу… Апчхи!.. Быстрее! Нам пора… Апчхи!.. Дорога каждая секунда!.. Апчхи!..
— Я живу ещё дальше, чем вы, — спокойно заметила она. — Мы поймаем такси, — заверил я. — Какой, вы говорите, у вас адрес?
— Вы очень настырны, — укоризненно заметила она и пошла вверх по лестнице. — Примите добрый совет: не теряйте времени и отправляйтесь домой. Мед и малина все ещё могут вас спасти, а то и впрямь заболеете.
— Меня уже ничто не спасет, — сказал я, догоняя её. — Но если выбирать между малиной и медом, то я выберу вино. Старое, доброе средство от простуды — вино, нагретое на огне, и…
— Горячее вино? — удивилась она.
— Да, — грустно подтвердил я. — Отвратительный вкус, особенно учитывая все компоненты, которые в него добавляются. Но зато ставит на ноги в считанные часы. За этот рецепт чертова бабушка отдала бы свой самый большой котел.
— Вы ещё и сквернослов, — вздохнула она.
— А что я такого сказал? — удивился я. — Подумаешь… Но если вам так угодно, вам стоит только приказать, и я буду изъясняться хоть на латыни… На чем мы остановились? На вине? Вино какого ларька вы предпочитаете в это время суток?
Она остановилась, откинула спадающую на глаза челку и вздохнула:
— У меня остается только один способ уложить вас в постель…
В этом месте я вытянулся «по струнке» и преданно посмотрел на неё.
— …Срочно избавить вас от своего присутствия, — закончила она и взмахом руки остановила проезжавшую мимо машину.
Сидевший за рулем мерзавец затормозил так, что на асфальте осталась добрая половина резины от шин.
— Вы очень забавный, — сказала она на прощание, придерживая услужливо распахнутую водителем дверцу машины. — И у вас очень грустные глаза… Но нам не по пути. Прощайте.
Машина тронулась с места прежде, чем я успел что-нибудь ответить.
— Я найду тебя! — крикнул я вслед. — Я найду тебя во что бы то ни стало! Слышишь — я найду тебя! Даже если ты живешь на краю земли!..
— От твоего вопля у целого косяка корюшки только что случился инфаркт, — сказало моё отражение, перелезая через парапет на набережную. — Вот сухие ботинки. Вот бокал вина…
— К черту вино! Догони её! — рявкнул я, вырывая бокал из его рук и отбрасывая его в сторону. — Сопровождай до самого дома. Узнай, где она живёт и…
— С кем живёт, — услужливо закончило отражение.
— Да я тебя!..
— Будет сделано!
— Стой! Послушай… Какие у меня глаза? В смысле выражения?..
Паршивец долго всматривался в моё лицо, потом скривился и развел руками:
— Отвратительные. Такие вот… Ух!..
— Скотина! — сказал я сквозь зубы.
— Отражение, — с подтекстом возразил он и тенью скользнул в ночь, догоняя умчавшуюся машину.
Тихо ругаясь себе под нос, я надел ботинки и посмотрел на часы.
— Двадцать три часа, сорок пять минут и шестнадцать секунд, — сказали они. — Доброй ночи, хозяин. Можем ещё чем-нибудь быть полезны?
— Остановись, мгновенье, ты прекрасно! — вспомнил я.
Часы долго молчали, потом смущенно откашлялись и признались:
— Спасибо на добром слове, но видите ли, хозяин…
— Да это я так… Мысли вслух, — отрешенно заметил я. — Где здесь ближайший трактир? В смысле — кабак… В смысле — ресторан?
— Пешком — тридцать минут сорок одна секунда. А на машине… Это зависит от скорости.
— В какую сторону?
— Я не компас, — обиделись часы. Я поморщился и взмахнул рукой, останавливая проезжающее мимо такси.
— В ближайший ресторан, — сказал я сидевшему за рулем парню. — Хотя нет… В лучший ресторан… Поблизости.
— Прекрасная ночь, — затараторил он, вдавливая в пол педаль газа. — В такую ночь все, что можно ещё пожелать, это хороший ресторан и общество прекрасной девушки.
— Столько же «сверху», и ты молчишь всю дорогу, — предложил я.
— Ещё пятерку «сверху», и я даже глаза закрою, — весело согласился он.
Я глубоко вздохнул и отвернулся к окну…
В ресторане я сбросил плащ на руки портье и подошел к огромному зеркалу, висевшему на стене.
— Ну? — тихо спросил я отражение.
В глазах моего двойника было какое-то эйфорическое выражение, словно ему только что вкололи двойную дозу наркотика и тут же дали доской по голове.
— О-о! — лаконично ответило отражение.
— Конкретней.
— Куда уж конкретней, — отозвалось оно, но, увидев выражение моего лица, поспешило продиктовать адрес.
— Одна? — внутренне напрягаясь, уточнил я.
— Теоретически такая женщина не может быть одна, а практически… По крайней мере, не замужем. Двадцать один год, по профессии — историк. А честно говоря: это — нечто! У неё в ванной комнате висит такое зеркало!.. Я чуть сквозь стекло не вывалился! Если ты не подвинешь своё зеркало ближе к кровати, я повешусь. И буду отражаться синий, перекошенный и с веревкой на шее.
— Я поставлю напротив другое зеркало, — злорадно пообещал я. — И ты будешь отражаться в них, пока не позеленеешь! Ещё раз взглянешь на неё, и я из тебя фотографию сделаю. Понял?
— Ради такой женщины… — высокопарно начал он, но я не дослушал и вошел в зал.
За дальним столиком со скучающим видом тянула из трубочки коктейль привлекательная блондинка с кукольно-фарфоровым личиком и огромными, бездонными синими глазами. Я подошел и сел напротив.
— Предлагаю пари на триста долларов, — сказал я, — что сейчас я приглашу вас переночевать, а вы откажетесь.
Она посмотрела на меня поверх бокала, глаза её сузились, уголки губ поползли вверх в ироничной улыбке, и я понял, что «проиграл».
— Да ты — сам сатана! — выдохнула она, обессиленно откидываясь на подушки.
