А дня через два-три, за ним прислали машину. Их детдом временно разместили в городе.
— Аникей Евстафьевич, — наклонил голову Аркадий. — Как она?
— Слава Господу, память вернулась! — заулыбался старик, — большей частью вернулась. Но есть фрагменты… утерянные. Их стараются не касаться в семье.
— Где живут?
— А где как, — махнул дед рукой. — Возит её Велимир по клиникам заграничным, по знаменитостям. Живут в гостиницах и больницах. Боюсь я за внучку, Аркаша. Она ведь наперекор ему решила сохранить ребёночка. — Аркадий напрягся, сжал кулаки и замотал головой. А дед Аникей всё лил и лил масла в огонь.
— Мальчишку на Божий свет принесла. Но, Господь решил иначе… Разыщи её. Слышишь? Они теперь в Израиле.
— Слышу, — сказал Аркадий. — Я разыщу их. Брови старого Аникея вопросительно поднялись, и он спросил:
— Как с деньгами?
— Чужие, но есть, — ухмыльнулся Аркадий.
— Вижу, что чужие. За свои бы, не стал рисовать на теле.
Аркадий удивился, но промолчал, а дед Аникей произнёс:
— Дети Света не оставляют своих чад, — и сунул Аркадию в руки фломастер. — Иди с Богом! — И перекрестил. Он разобрал кровать и, укладываясь, сказал:
— А Косых так и передай: стар дед Аникей хранителем быть. Назначил, мол, другого. И дела передал.
— А ты не прост Аникей Евстафьевич, — улыбнулся Аркадий, сжимая фломастер. — Где у тебя туалет?
— А хранитель не может быть простым, — расплылся в беззубой улыбке дед Аникей. — Ну, прощай! А туалет — во дворе. Скворечник. Ну, иди себе с миром.
Аркадий закрыл двери «скворечника», и увидел небольшой огрызок зеркальца, вставленный между досок. Он закрыл дверь на защёлку, вынул из рукава лист блокнота и раскрутил его.
Кинжал был воткнут в какое-то облако. Нужно было постараться изобразить его так, чтобы не исказить вид. Аркадий снял рубашку и на плече, глядя в крохотное зеркальце, нарисовал облако, и сразу понял, что это схема карты, на которой тайнописью что-то сообщалось. Затем он изобразил сам кинжал, превратив всё в изысканную татуировку. Затем он набросил рубаху, выбросил фломастер, и щёлкнул зажигалкой.
Когда он вернулся к машине, в ней уже находился генерал Косых. Двое угрюмых парней тщательным образом обыскали одежду. На татуировку на плече никто не обратил внимания.
— Это хорошо, что ты пообещал деду разыскать внучку, — говорит генерал Косых. — Это — правильно! Это правильно вдвойне, если знать, что твой друг навлёк на тебя и на всю семью Аникея большую беду.
— Как это?
— Он вмешался в отлаженную схему. Некоторые подробности стали известны уголовному миру. И не деда нужно теперь охранять, а внучку — прямую, так сказать, наследницу сокровищ и её наследника.
— Так значит, сын не умер? — Хрипло произнёс Аркадий.
— Нет, он не умер. — Ответил генерал. — Но где его прячет Велимир, мы не знаем.
— Так это он! — Сжал кулаки Аркадий.
— Он. — Кивнул головой генерал. — Поэтому надо поспешить. Уголовники ждать, как я, не станут. Хочешь спасти свою любимую и своего ребёнка? Тогда поспеши! Нам нужно торопиться. Все значимые события будут разворачиваться возле наследников несметных сокровищ. И я хочу, чтобы каждый получил своё.
— А что надеетесь получить вы, генерал?
— Я и государство — сокровища, ты — свою семью: Марию и сына, — сказал генерал. Зазвонил мобильник.
— Слушаю, — ответил генерал Косых, и почти сразу отключил связь.
— Кольт жив. — Сказал он. — И хочет получить свою долю.
— И вот, самолёт ТрансАэро приземлился на земле Израиля! — Говорит Женька, входя в просторный зал ожидания. В её руке новенькая дигитальная камера. Женька снимает свой первый видеорепортаж.
— Свои первые шаги по Святой земле совершили почётные гости из Москвы и молодая супружеская пара. Почётных гостей в аэропорту встречали… родные, близкие, и другие официальные лица. Интересно, кто же встретит нашу супружескую пару? — Женька отключила камеру и спросила Антона:
— Ну, и кто же нас встречает? — Антон кивнул в сторону, и она тут же увидела двух живописных парней, похожих на братьев-скаутов. Каждый держал по картонке от обуви. На одной картонке было написано «ЖЕНЬКА», на второй «АНТОН».
— «Женька»! Какие молодцы! Я их уже люблю этих двоих чумазеньких!
Парни и впрямь были одеты в грязно-белые футболки с изображением горного козла, из-под них виднелись майки с множественной бахромой. Легкие тёмно-синие шорты подпоясаны кожаными ремнями, на ногах сандалии, чей фасон не менялся последние две или три тысячи лет. Их головы были выбриты на манер украинских казаков, только то, что у хохлов называется «оселедцем», и вьётся чубом на макушке, у этих парней называется «пейсами», и свисает по обе стороны лица. А бритую макушку прикрывает кипа. На этом сходство с запорожскими казаками отнюдь не заканчивалось. Парни не только имели разбойничий вид казаков, но и были вооружены, что называется, до зубов.
Поприветствовав гостей, братья-скауты погрузили вещи в багажник джипа, и достали оттуда пояса, которые тут же застегнули на себе. К поясам были пристёгнуты кобуры с пистолетами, магазины с боеприпасами, зажигалки «Зиппо» и мобильная связь.
Заглянув камерой внутрь, Женька сняла весь их арсенал. В нём оказалось две винтовки М-16, два автомата «Узи», несколько пар военных ботинок, каски, железные коробки с патронами и рожками.
— Ребята, это — круто! — Сказала Женька, последней усаживаясь в машину. — А мы могли бы где-то посидеть немного? Покурить, попить, поговорить?
— Мы сделаем небольшую остановку, — сказал худощавый парень, включая зажигание.
Когда добрались до автозаправки, братья о чем-то заспорили. В результате, тощий остался заправлять джип, а полный отвёл гостей в кафе и заказал для них по чашечке эспрессо с булочкой и кубиками козьего сыра. Сам же близнец куда-то исчез.
Антон фотографировал Женьку, а она пила кофе и беззастенчиво изучала посетителей, большинство из которых были солдаты. Тут к ним подошёл тощий и протянул Антону руку:
— Шалом! — сказал он и впервые улыбнулся.
— Шалом, — пожал руку Антон.
— Меня зовут Менаше, — сказал парень.
— Антон.
— А я — Женька! А как зовут твоего брата?
— Он — Эфраим.
— А что означает твоё имя?
— Так назвал своего сына Иосиф. А означает — помогающий не забыть.
— Не забыть что? — рассмеялась Женька.
— Незабыть Отца, и то, что он — Всевышний.
— А что значит Эфраим?
— Эфраимом назвал своего сына Яаков. Эфраим — от слова 'при' — плод.
— Приплод! — сложила слова Женька и расхохоталась. — Куда едем, ребята?
— В дом нашего учителя. Он приглашает вас пожить у него.
— Да? Так может быть заскочим в гастроном? Прикупим чего?
