к успешным выпускникам юридического факультета Санкт-Петербургского госуниверситета, доблестным разведчикам, в нужное время оказавшимся в командировке в ГДР, ответственным сотрудникам питерской мэрии, работавшим во времена Собчака. Словом, находятся на передовой российской власти или бизнеса.
До 2000 г. банк «Россия», несмотря на громкое название, был мало примечательным локальным банком, каких много в каждом регионе страны. Мало примечательным с точки зрения характеристик, по которым принято оценивать банки: величина собственного капитала, имена корпоративных клиентов, размер филиальной сети, количество банкоматов и т. д. Банк Юрия Ковальчука занимался странноватым, в общем-то, по тем доинновационным и домодернизационным временам делом: помимо кредитования малого и среднего бизнеса, сотрудничества с администрацией Санкт-Петербурга он также поддерживал… науку и молодых ученых.
Ностальгия по давно минувшим дням, когда акционеры банка были учеными в Физтехе им. Иоффе, тут вовсе ни при чем, уверяет Ковальчук:
«Я покинул фундаментальную науку давно и сделал это сознательно. Поддержка научных прикладных разработок, которые сегодня стали успешными, была начата нашим банком в середине 1990-х. В то время практически никто этого не делал. Потому что поддержка науки считалась не рыночным понятием, а рассматривалась спонсорством и выброшенными деньгами.
Однако сегодня мы видим, что те молодые ребята, которые пришли к нам за поддержкой, имеют серьезные позиции на рынке высоких технологий. Например, только одно предприятие “Светлана- оптоэлектро ника”, которое занимается разработкой и производством новых полупроводниковых материалов и источников света, имеет оборот в миллионы долларов»[101] .
Пока бывшие физики занимались то ли неразумной благотворительностью, то ли перспективными инвестициями, в Москве в середине 1990-х происходили куда более интересные процессы.
Страна, стряхнувшая с себя коммунизм, распродавала свое добро. Можно даже сказать: фактически дарила тем, кто мог его унести. Вершились судьбы крупнейших промышленных предприятий – ЮКОСа, ЛУКОЙЛа, «Сибнефти», «Сиданко», «Норникеля», НЛМК, «Новошипа» и др. Нефтяные, металлургические компании, пароходства уходили под контроль крупнейших банков – «Менатепа», «Империала», «Онэксимбанка», «Инкомбанка», «Альфа-банка», МФК.
После ваучерной приватизации правительство предприняло так называемые залоговые аукционы – государственная собственность не продавалась, а закладывалась коммерческим банкам. Акции передавались как бы во временное пользование в обмен на кредиты правительству.
Предусмотрено было, что при невозврате кредитов в оговоренный срок банки могли забрать актив себе. Разумеется, кредиты не возвращались, а предприятия остались в частной собственности, как считается, за гроши. Более того: Счетная палата затем выяснила, что коммерческие банки кредитовали правительство его же собственными деньгами, размещенными на депозитах в этих банках.
«Россия» была еще слишком мала для этого. У нее, конечно, были кое-какие связи, но не совсем там, где нужно, чтобы стать участником раздела большого приватизационного пирога 1990-х годов, – всего лишь в администрации Санкт-Петербурга.
Во-первых, банк был поднят из руин по распоряжению тогдашнего мэра Петербурга Анатолия Собчака. Во-вторых, какое-то время офис банка «Россия» находился прямо в помещениях, принадлежащих городской администрации. В-третьих, банк вроде бы участвовал в схеме по продаже гуманитарной помощи, поступавшей в Петербург из-за рубежа. Вот, в общем-то, и все достижения в дополнение к кредитованию малого и среднего бизнеса, а также научных разработок. А для того чтобы получить на депозиты правительственные деньги и вообще доступ на залоговые аукционы, нужно было что-то посерьезней.
Анатолий Чубайс, работавший в те годы на высоких постах в правительстве и даже в какой-то период возглавлявший его, хоть и был выходцем из Смольного, но с бывшими коллегами сохранил скорее ровные отношения, чем теплые. Просто время питерских еще не пришло. Тогда появились олигархи ельцинской поры: скрывающийся сегодня в Лондоне от российского правосудия Борис Березовский, дважды осужденный и сидящий в тюрьме Михаил Ходорковский (ЮКОС), а также равноудаленные, но действительные «форбсы» Владимир Лисин (НЛМК), Владимир Потанин, Михаил Прохоров («Норникель»), Вагит Алекперов (ЛУКОЙЛ), Михаил Фридман («Альфа-групп»).
Анатолий Чубайс, работавший в те годы на высоких постах в правительстве и даже в какой-то период возглавлявший его, хоть и был выходцем из Смольного, но с бывшими коллегами сохранил скорее ровные отношения, чем теплые. То было не время питерских.
Один из главных козырей банка «Россия» – близкие отношения с петербургскими властями – довольно скоро перестал быть таковым. В 1996 г. команда Собчака проиграла выборы мэра города «предателю» (по версии собчаковцев) Владимиру Яковлеву. Следом за Собчаком ушел из городской администрации и Владимир Путин, курировавший иностранный бизнес. Вряд ли бывший обкомовский банк мог рассчитывать на какие-то преференции со стороны новой городской администрации. Но в скором времени они и не будут ему нужны – именно из-за такого исхода выборов мэра Санкт-Петербурга недостаток связей в столице будет восполнен.
В августе 1996 г. знакомый учредителей банка «Россия» и их партнер по дачному кооперативу «Озеро» петербуржец Владимир Путин уезжает в Москву. Там он довольно быстро продвигается по кремлевской карьерной лестнице.
Стартовал он с должности заместителя руководителя управделами президента (ведомство тогда возглавлял Павел Бородин). Не проходит и года, как Путин уже начальник Главного контрольного управления президента, еще через год – первый заместитель руководителя администрации президента, а в июле 1998 г. он становится директором Федеральной службы безопасности. И когда летом 1999 г. президент Борис Ельцин назначает Путина исполняющим обязанности премьер-министра, мало кто сомневается в его дальнейшей судьбе.
На важных постах в органах федеральной власти и на руководящих постах в госкомпаниях становилось все больше питерских: у пришедших вслед за Анатолием Чубайсом эстафету приняли питерцы путинского призыва. Первые ключевые назначения Владимир Путин совершил практически сразу же после официальной передачи ему президентской власти, произошедшей в ночь с 31 декабря 1999 г. на 1 января 2000 г., когда Борис Ельцин досрочно ушел в отставку, оставив страну уже объявленному преемнику.
В начале января 2000 г. главой управделами президента становится Владимир Кожин; он пребывает в этой должности до сих пор. В 1993–1994 гг. Кожин руководил Ленинградской (Санкт-Петербургской) ассоциацией совместных предприятий, и в этом качестве, разумеется, сотрудничал с Путиным, возглавлявшим комитет по внешним связям петербургской мэрии.
Нынешний «топливный» вице-премьер Игорь Сечин, работавший секретарем у Путина в Смольном, идет вслед за патроном с самого начала его московского восхождения и в 1999 г. становится заместителем руководителя администрации президента.
Экономический блок – министерство экономического развития и Минфин – возглавили Герман Греф и Алексей Кудрин, работавшие в свое время в администрации Петербурга.
Один из пайщиков кооператива «Озеро» Владимир Смирнов становится во главе ФГУП «Предприятие по поставкам продукции Управления делами Президента Российской Федерации».
Пригодился и кадровый резерв банка «Россия».
Соучредитель банка «Россия» Андрей Фурсенко назначается заместителем министра промышленности, науки и технологий, а впоследствии становится министром образования и науки. Его брат Сергей – тоже в прошлом соучредитель банка – работал в системе «Газпрома», руководил питерским футбольным клубом «Зенит», а теперь возглавляет российский футбольный союз.
Гендиректор НПФ «Газфонд» – Юрий, сын «россиянина» Николая Шамалова. Другой сын его – Кирилл – вице-президент СИБУРа.
Один из пайщиков кооператива «Озеро» и совладелец банка «Россия» Владимир Якунин в 2000 г. пришел в Министерство транспорта на должность заместителя министра. Проработав там два года, он попал в железнодорожное ведомство – Министерство путей сообщения. Процесс превращения МПС в ОАО «Российские железные дороги» происходил еще при министре Геннадии Фадееве, но развитием, а главное – реформой железнодорожной монополии предстояло заниматься уже Якунину.
