Капитана стражи по прозвищу Секач (ну, это в лицо, а заглазно его только Боровом и звали). К нему сходились липкие, но прочные нити паутины, опутавшей весь Южный сектор. Даже Толстяк Кирпичный оказался зависим от Секача-Борова. В малом, не как слуга, а скорее как союзник, блюдущий в первую очередь собственные интересы, но… с другой стороны, капитана можно было назвать зависимым от Кирпичного.
Оба они основательно запутались в сплетённой другим сети, но при этом каждый наверняка полагал, что именно он держит всё под контролем. Что не расправляется с конкурентом, потому что ему это выгодно.
Вот только чего-то в этой картине не хватало.
Занятая поддержанием сложной сети разноплановых заклятий и отслеживанием происходящего вокруг меня, я уже не могла как следует проанализировать добытые на допросах сведения. Только чувствовала неладное, и всё. Быть может, при иных обстоятельствах я предпочла бы остановиться и хоть немного подумать, но если можно сэкономить усилия, просто допросив Секача…
Лень – величайший из пороков!
– И как мы проберёмся внутрь?
Это спросил Луч. Всю дорогу до особняка капитана Гамбит расписывал, какая там охрана, да какие запоры, да какие ловушки, да каких тварей выпускают во двор по ночам, чтоб никто не лазал (целая стая вирр в заклятых ошейниках… и как только Секач не разорится на прокорме этой нечисти? или вправду им бросают отловленных бродяг, чтоб, привыкнув к человечине, на людей кидались злее?). А вот теперь мы пришли, посмотрели на все эти прелести, услышали голодный скулёж вирр, до озноба похожий на детский плач, и менталист, похоже, усомнился. Не в том, что мы сможем пройти внутрь, но в том, что можно сделать это тихо, никого не убив.
– Гамбит, а что там у капитана на крыше?
– Ну, Игла! Ты точно сумасшедшая! Но… знаешь, именно это может сработать. Что у Борова на крыше, я не знаю, но…
– При чём тут вообще крыша? – нахмурился Луч. По голосу чувствовалось, что он подозревает подвох, а я так попросту видела его гримасу, хотя ночь была темна почти как глубины пещер.
– Люди прривыкли думать в двух измеррениях, – раздался голос незаметно подплывшего гарпона. – А их ведь трри…
– Лурраст, на тебе Гамбит. Клин справится сам. А Луч… тебе придётся покрепче держаться за мои руки, соотечественник.
'Снова она меня удивляет. Так небрежно касаться ТАКИХ сил! И эти силы, не обрушив половину домов в округе и не расколов землю на глубину пары тысяч шагов, всего лишь медленно и аккуратно переносят её вместе со мной через высоченную каменную стену и широкий двор. Такой риск – только ради того, чтобы этого безумного полёта никто не заметил… риск десятикратный: ведь Игла не концентрируется на одном заклятии, она продолжает держать мёртвый щит для иных чувств и более того – выставила маскировку, обманку для ушей, носов и глаз. Казалось бы, кто может нас увидеть на фоне неба тёмной ночью за час до рассвета? Но и такой мелочи она не оставила на волю случая… впрочем, это именно мелочь. Интереснее не повиновение глубочайших сил мироздания, интереснее неожиданно открывшееся умение создавать иллюзии. Это же в чистом виде магия света! Некромант, сколь угодно могучий, просто НЕ ДОЛЖЕН уметь такое!
Но Игла умеет.
И её молчаливый ученик летит сам по себе, не пользуясь шумной классикой левитирующих заклятий… летит не так, как она, а так, как говорящий гарпон, слишком похожий на него ментально. Небрежно пользуясь врождёнными навыками чужого вида живых существ. Клянусь улыбкой Хэтаса, если с каждой минутой эта компания не кажется мне всё более странной!'
С крыши на чердак, с чердака на верхний, четвёртый этаж, оттуда на третий, а там по коридору до двери спальни Секача. И всё – по-прежнему без помощи ног. Полы, стены и перекрытия оказались прошиты чувствительными нитями редко встречающейся охранной системы, комбинирующей свойства редко встречающегося класса кристаллов с магией металла. Отключать такие комбинированные системы сложно, обманывать – ещё сложнее, поэтому мы продолжали лететь. Хорошо, что потолки тут такие высокие. Но странно, что на слуховом окне и на ведущем с крыши люке не стояло ничего столь же хитроумного. Там вообще ничего не стояло, кроме замысловатых механических запоров, которые опытный Гамбит открывал на счёт 'четыре'. Похоже, Секач унаследовал свой особняк от кого-то другого. Скорее всего, от мага земли.
И не смог поддерживать охранную систему на прежней технической высоте.
Дома, в Тральгиме, я сложными охранными системами не увлекалась. Хватало одной сигнальной, зато имеющей надёжность сто из ста. Система эта называется 'око предков', и каждый, у кого в роду был хотя бы один могущественный некромант, может ею обзавестись. Вызвать дух мертвеца на разговор, вежливо попросить приглядывать за территорией, и дело сделано. А охранник у меня был только один: не знающий устали, мастерски обращающийся с любым оружием Рессар. Думаю, минут за несколько он порубил бы на бифштексы все три смены охранников, прикормленных Секачом, да ещё и стаю вирр на закуску.
Ну, довольно хвастаться. Что-то Гамбит долго возится с этой дверью…
– Засов, – шёпотом сообщил лейтенант, отступая. – Примерно здесь. Закрывается изнутри.
– Что ж ты так долго молчал? – не выдержал менталист, висевший на мне в общей сложности уже минут восемь.
– Я, уважаемый Луч, за время этого 'долго' открыл два замка, – огрызнулся Гамбит. Ему тоже пришлось несладко: Лурраст сжимал его рёбра своими когтями, и у лейтенанта всё это время были трудности с дыханием. – Но засов…
– Хватит, – оборвал Клин. Тоже шёпотом, но так жёстко, что даже Луч, аристократ, и тот увял. – Сюрпризов на двери, похоже, нет… Игла?
– Я ничего не замечаю.
– Тогда вперёд, – сказал мой ученик, отодвигая засов и таким же образом, не касаясь, толкая дверь. Никаких заклятий, только мысленный контроль. Сохраняя, заметим, сосредоточение, нужное для левитации. Растёт! Не прошли даром наши пляски с клинками!
В этот ранний час капитан Секач не спал. Но нас он не заметил. Тихо вошли, тихо прикрыли за собой дверь… нет, не заметил. Он был слишком занят, истязая девчонку не старше четырнадцати лет. Это даже случкой невозможно было назвать, потому что жертва, во-первых, была привязана к специальной раме (я заметила, что для взрослой женщины среднего роста рама была бы мала, и немедля прокляла свою наблюдательность), а во-вторых, девчонка давно уже потеряла сознание и даже дышала еле-еле.
Что этого… Борова не останавливало тоже.
Прямо так, в процессе, Луч его скрутил и выстроил. Очень чётко и быстро, почти поспешно. После чего заставил завернуться в одеяло, едва сошедшееся на волосатом капитановом брюхе, и встать возле кровати на колени. Тем временем Клин добрался до трижды триста раз проклятой рамы и начал отвязывать девчонку. Руки у него дрожали, но заклятья исцеления он накладывал ровно, как на экзамене после тщательной подготовки.
– Игла, а Игла.
– Гамбит?
– Ты можешь с ним сделать что-нибудь этакое, чтоб он хорошенько помучился?
– С превеликим удовольствием. Потом, после допроса, – после мгновенного раздумья я добавила: – Могу и во время допроса.
– Как Угля?
– Углю достался всего лишь страх. Ради этого я готова рискнуть и спустить с цепи боль.
– Не то чтобы я не был с вами солидарен, – вмешался Луч, – но самосуд – это незаконно. А по закону ему достанется столько разного, что любая мстительность скажет: 'Довольно!'
– Не любая! – прошипел Гамбит. – Но ты прав, маг. Его уже можно спрашивать?
– Да.
