Коридор за дверями был очень коротким и заканчивался небольшой круглой комнатой-тупиком. Когда мы вошли в неё, Эмо приложил ладонь к стене. Его мысленный приказ, подкреплённый немалой внутренней энергией, тихой молнией пронизал руку и без остатка впитался в камень. После чего Эмо преспокойно развернулся и пошёл назад. Оглянувшись, я только головой покачала. Проём, соединяющий круглую комнату с замком, как оказалось, вёл теперь в обширное, сложной формы помещение где-то у верхушки донжона. Мгновенное перемещение в действии.
Впрочем, меня впечатлило не столько перемещение (это ведь сон, в конце концов!), сколько полное отсутствие каких-либо эффектов. Ни грома, ни вспышек, ни хотя бы головокружения. И ни следа эха магии… кто-кто, а уж я-то знала, как непросто от него избавиться!
– Это обсервационная, – пояснил Эмо мимоходом. Остановился, щёлкнул пальцами. На моих глазах посреди пустого помещения воздух стремительно загустел и обратился массивным столом. Этакой стеклянисто блестящей плитой на толстых железных ногах-тумбах. Подойдя ближе, я провела пальцем по идеально ровной поверхности. Кварц! Ну, или нечто, очень сильно на него смахивающее. Идеальный материал для алхимических экспериментов. Да и для жертвоприношений, и для анатомирования: прочный, инертный, легко отмывающийся.
А ещё я неожиданно поняла, что этот стол – отражение реально существующего объекта. Где-то в одном из плотных миров есть точь-в-точь такой же. Этот стол – проективный образ, а не часть замка. И коль скоро здесь, в обсервационной, можно вызывать такие образы… кстати, я даже догадываюсь, как это делается, на какой принцип надо опираться…
Посмотрев мне в глаза, Эмо коротко кивнул. Действуй, мол.
– Если по порядку, – сказала я, – жил некогда в моём мире некромант. Великий… нет, величайший. Грандмастер тёмной магии, ещё при жизни ставший легендой. Орфус Чёрный. Он изобрёл трансформу человека в нежить и первым испытал её на себе, став личем и таким способом добившись бессмертия. Он также первым создал костяных драконов, открыл целый ряд высших преобразований на тёмных гранях Силы и за пару веков достиг почти божественного могущества. Когда власти на его родине начали мешать его изысканиям, он превратил правителя и всех взрослых членов его семейства в посмертных слуг. После этого он сам стал Властью.
– Радикально. А что же другие маги?
– Им не хотелось связываться с Орфусом. Хотя, конечно, пришлось. Орфус обнаружил, что война – грубый, но достаточно удобный способ пополнения магической силы и начал сколачивать Империю. На пике могущества он владел примерно третью континента.
Я вспомнила незабываемое зрелище круглящегося бело-синего бока планеты за прозрачной преградой панорамного окна космической станции, – зрелище, увиденное мною во время краткого визита в родной мир Недеевой. И сосредоточилась. Насколько я знаю, на орбите моего родного мира нет никаких станций или искусственных спутников, но почему не попробовать?
То ли замок помог мне оформить желаемое в должную форму, то ли тонкой магии обсервационной хватило моего пробного приказа, но над кварцевой гладью стола, быстро заслонив её, сгустилось изображение Больших Равнин. В точности такое, какое мне хотелось: несравненно более точное в пропорциях, чем обычные карты, выпуклое, демонстрирующее мельчайшие детали. Правда, воспоминание об увиденном на станции наложило на изображение свои коррективы: половину глобуса скрыла ночная тень, а многие другие нюансы прятались под рваной неоднородной кисеёй облаков. Но следующая мысленная команда устранила и тень, и облака. Континент обнажился весь, распластанный под падающим со всех сторон и не дающим теней светом. Морщинки гор, тонкие жилки рек, легчайший пух лесов и матовая гладь степей… были видны даже ниточки самых крупных дорог, пятнышки возделанных полей и крапинки городов.
– Ловко, – сказал Эмо. – Для первого раза очень ловко.
– Я уже видела, каким предстаёт со стороны населённый мир.
– Не в этом дело. Управление обсервационной адаптировано под технологическое мышление. Одного лишь аналитического склада ума для быстрого создания такой карты мало.
– Не боишься меня захвалить?
– Если бы боялся, не хвалил бы, – резонно заметил Эмо. – Так которую треть континента захватил ваш великий, точнее, величайший Чёрный?
– Эту. Северную. – Указанная область потемнела, словно накрытая невидимым облаком. – Большей частью это тундры, болота и непролазная тайга, но есть и более лакомые куски: Озёрный Треугольник, например, Подолье, приморские районы на Востоке… – названные части Империи, словно откликаясь, на секунду светлели. – Впрочем, история Великой Войны – тема отдельная. Чтобы не задерживаться на лишних деталях, достаточно сказать, что чуть меньше 250 лет назад Империя была уничтожена, а сам Орфус бежал через один из нестабильных межмировых Порталов, что ознаменовало конец эпохи.
– И как же его победили?
– Медведь сильнее волка, но стая волков сильнее него. А стая крыс сильнее и медведя, и волков разом, если она достаточно велика. Так что всё просто.
Тень от невидимого облака заколебалась, словно дующие с юга, юго-востока и юго-запада ветра трепали и грызли её края. Территория Империи, занимавшая треть материка, рывками сократилась до четверти. Потом до одной пятой, одной шестой… и резко исчезла, оставив лишь отдельные теневые кляксы.
– Орфус был по-настоящему силён, но у объединившегося Юга оставалось больше ресурсов. Намного больше. Живые некроманты, каждый по отдельности, и мечтать не могли о том, чтобы сравняться с личами Чёрного, не говоря уж о самом Орфусе. Любой лич сильнее уже потому, что способен работать со смертью напрямую, без замещающих жертв; точно так же элементал среднего ранга превосходит мага соответствующей стихии в объёме доступной энергии. Но Юг мог пожертвовать сотней недоучек, чтобы уничтожить одного лича. И жертвовал, оставаясь в выигрыше.
Внешне Эмо оставался спокоен, но я каким-то образом ощутила, что ему мои слова не по нраву. Вернее, не сами слова, а описанный способ ведения победоносных войн. Что ж, в этом мы с ним были солидарны. Меня от таких 'способов' всегда тошнило.
– Тут важен ещё такой момент. Некроманты были нужны во время Войны, но во время мира оказались лишними. А поскольку у всех имелся свежий пример того, на что способна высшая некромантия, моих коллег сковали по рукам и ногам массой ограничений. Большей частью разумных или хотя бы понятных… но и дискриминационных законов хватало. Есть страны, где на любой ритуал тёмной магии должно быть заранее оформлено разрешение, а при собственно ритуале должно присутствовать не менее трёх магов равного ранга, но с иной специализацией. Острасское королевство – один из последних оплотов относительной свободы. На моей родине некромант не может приносить в жертву людей, пытаться произвести трансформу в лича, создавать высшую нежить, включая посмертных слуг, поднимать более трёх зомби за раз и ещё кое-что по мелочи. Но что не запрещено, то разрешено.
– Покажи, где расположено твоё королевство.
Я отдала карте (вернее, скрытой магической механике обсервационной) новый приказ. Малый клочок карты отслоился от общего изображения Больших Равнин, поднялся на высоту ладони и увеличился раз в двадцать. При таком увеличении стало возможно различить даже небольшие города и второстепенные дороги, но пограничные заставы всё равно были мелковаты. Пришлось выделить их положение условными значками, которые я, в свою очередь, соединила ломаной линией кобальтовой синевы.
– Не густо.
– Уж как замесилось, – вяло огрызнулась я. – Родину не выбирают. Вот здесь мой дом, давший имя всему роду: Тральгим. А вот Остра, где я сейчас сплю.
– Не спишь.
– Что?
Глаза Эмо, и без того довольно узкие, превратились в щёлочки.
– Ты сейчас не спишь. Там, в твоём родном плотном мире, осталось тело, сердце которого сокращается раз в две-три минуты. Если этому телу отрубить голову, ты не умрёшь. Ты просто не сможешь вернуться на родину, пока не освоишь искусство воплощений.
– Смогу.
