пояснице. Впервые за много тысяч лет люди жили счастливо. Наступил тот самый золотой век, о котором так долго мечтали.
Была во всеобщем благополучии одна лишь маленькая накладка — существовал определенный процент людей, неспособных быть инфицированными модификационным вирусом. Они представляли проблему, и решалась она старым добрым способом — нет человека, нет проблемы. Так было до Катастрофы.
После Катастрофы людям со слишком высоким иммунитетом нашли применение. Инфицирование было обязательным, и проводилось, когда гражданин достигал пятнадцати лет. Эта процедура называлась «возрастание», после нее человек официально считался достигшим совершеннолетия. Если же возрастание проходило неуспешно, подросток продолжал считаться подростком и помещался в изоляционный лагерь вдали от городов.
По прошествии шести лет он получал возможность поступить на постоянную работу ловцом жемчуга. Лене же «повезло»: она получила эту возможность в шестнадцать лет.
Аномально высокий иммунитет имел свои достоинства, но и свои недостатки, в частности, возникали сложности с пересадкой органов. Многие ловцы умирали именно из-за этого. Если же ловец лишался какой-то части тела, а случалось это не так уж и редко, следовало сразу начинать привыкать обходиться без нее: что ни делай, утраченного не вернешь.
В общем, Лена сразу смирилась с потерей пальца. Не указательный, в конце концов, без которого стрелять затруднительно.
Кроме нее, в квартире находился боец по имени Павлик. Когда они вернулись, профессор Васильев, с сочувствием косясь на покалеченную руку Лены, сказал:
— Э… ну, я полагаю, можно считать испытание бойца во внешнем мире законченным? Я его забираю.
— Нет. — спокойно ответила Лена. — он останется у меня. Профессор засмущался:
— Я понимаю, он спас вам жизнь, и у вас могло возникнуть… э… чувство благодарности, но вы же знаете… это ведь всего лишь боец…
— Чувство благодарности ни при чем. Если он спас мне жизнь один раз, значит, может спасти и в другой.
— И все же… это бета-версия, его следует уничтожить. Когда выпустим окончательный релиз, вы получите его первой, обещаю.
— Нет. — стояла Лена на своем. — мне нужен этот.
И профессор Васильев был вынужден покориться. Ловцы жемчуга были не умны, не образованы, не дисциплинированы, их обучение дорого обходилось, но других не было, и поэтому им прощались подобные капризы. За несколько лет до эпидемии тогдашний начальник пограничной службы возмутился какой-то выходкой ловцов и потребовал их распустить, заявив, что его солдаты справятся с этой работой не хуже, а то и лучше, поскольку в отличие от ловцов имеют некоторое понятие о дисциплине. Говорят, инструктора эта идея очень развеселила, и предоставленным ему пограничникам он выделил самое лучшее оружие, нескольких бойцов и лично провел подробный инструктаж. Шесть солдат в сопровождении четырех бойцов вошли в дверь, больше их никто не видел. Вопрос о замене ловцов с тех пор не поднимался.
Поскольку свободных камер для бойцов не было, Павлика Лена забрала на квартиру. Рано или поздно один из них сгинет во внешнем мире, и камера освободится.
Он, в общем-то, не мешался. Лена велела ему сесть в кресло, где тот и находился вот уже неделю, почти не шевелясь и вставая лишь, когда Лена звала его обедать, да чтобы посетить туалет. По совету профессора Васильева Лена поставила перед ним телевизор с видеоплеером, где проигрывались старые фильмы, двухмерные, а порой даже черно-белые. Пес его знает, способны ли бойцы испытывать скуку, но с телевизором Павлик явно выглядел бодрее.
Вернувшись с жемчужиной в руках, Лена получила премию и отпуск — на целых два месяца. Что делать с внезапно свалившейся на нее свободой, она совершенно не представляла. Пересмотрев на пару с бойцом все фильмы и полистав книги, Лена отправилась на городскую стену.
Стена из серого, некрасивого бетона высотой пять метров окружала весь город, защищая жителей от мутантов. По верху стены, вдоль железных перил, круглосуточно патрулировали пограничники — единственные люди в городе (кроме сталкеров и ловцов жемчуга, конечно, но они не в счет), кому дозволялось брать в руки оружие. Возле лестницы стоял майор Карбонов.
Именно он был на дежурстве, когда Лена пришла к стене в первый раз. Она подошла к пограничнику с самыми значительными погонами и поинтересовалась, нельзя ли ей постоять на стене. Майор вздохнул:
— Знаете, гражданка… оно конечно не запрещено, но, скажем так, не поощряется. Опасно все же.
— А что опасного? Стена пять метров, опять же сетка у вас там под напряжением, как я понимаю…
— Сетка есть, да, крыс останавливает, а вот жужелки пошаливают.
— Жужелки — это что?
— Жуки такие, метр в длину, с крылышками. — майор опять вздохнул, проверил на всякий случай документы и пропустил Лену к лестнице на стену. С того дня она была там частым гостем.
Среди обывателей было распространено убеждение, что пограничники — лентяи. «А чего?» — рассуждал какой-нибудь таксист. — «Мы тут вкалываем, а они знай по стене гуляют, ну зверушка раз в неделю запрыгнет, пристрелят ее, премиальные получат и давай пропивать». Доля правды в этом была, но очередь желающих вступить в пограничники и заколачивать деньги путем праздношатания по городской стене почему-то не выстраивалась. Возможно, потому, что примерно раз в год Болото сходило с ума, и начинался гон мутантов. Пограничники меняли свои облегченные автоматы на тяжелые штурмовые винтовки, мобилизовали бойцов, ставили на стену самонаводящиеся пулеметы — и в течение нескольких часов вокруг города гремела стрельба. Для жителей города это было привычно, как майские грозы, и жизнь текла своим чередом — только после каждого побоища пограничников, полуоглохших от выстрелов, с помертвевшими лицами отправляли в больницу. Так, на всякий случай.
Лена взобралась по металлической лестнице и облокотилась на перила. Туман, сдерживаемый атмосферным генератором, остановился метрах в трех от ее лица. Словно живое существо, он клубился, вытягивал щупальца и тут же испуганно отдергивал их, натолкнувшись на невидимый заслон. Глядя на туман, Лена расслаблялась, как расслабляются люди у камина, и могла стоять на городской стене часами, крутя между пальцами небольшой ключ на металлическом кольце.
В лагере сталкеров, где Лена провела год своей жизни в качестве командира ячейки из пяти девушек, одно время было в силе трогательное и вполне понятное суеверие: вчерашние дети, изъятые из своего дома, бережно хранили ключи от них. Считалось, что если сохранишь ключ, непременно вернешься. Сталкеры вешали ключи на шею, часто разглядывали их, производили над ключами различные манипуляции — на удачу. Очень забавно выглядело, когда вполне вменяемый с виду парнишка извлекал ключ (обычно пластиковую карту, встречались также стеклянные столбики с микрорисунком), тер его пальцами и шептал под нос:
— Принеси мне удачу…
Дом Лены запирался замком со сканером отпечатков пальцев, поэтому, когда кто-нибудь спрашивал ее, есть ли у нее ключ — Лена показывала вопрошающему палец. В зависимости от настроения, большой или средний.
Лена считала себя серьезным и дисциплинированным человеком, поэтому не могла не раздражаться этим повальным увлечением. Особенно раздражала ее привычка бесконечно крутить ключ в пальцах. Как на беду, именно такой привычкой обзавелась в Лагере сталкер из ее ячейки Марина.
Марина вначале показалась ей вполне пригодной компаньонкой, Лена обратила на нее внимание еще в концентраторе. Одна из немногих девушек, она ни разу не заплакала, и когда Лену назначили командиром ячейки, она зачислила Марину к себе.
О скоропалительном решении очень скоро пришлось пожалеть. Марина оказалась, что называется, не от мира сего. Она могла быть весела и общительна, но спустя пару часов впасть в депрессию, лечь в постель и отвернуться к стене, посылая всех, кто пытался до нее достучаться. Пролежав с несчастным
