— С чего это ты воспылала любовью к Марте? Если я не ошибаюсь, по ее вине ты до сих пор вся в бинтах. И еще неизвестно, насколько случайным был тот несчастный случай с витриной. Я помню, какими злыми глазами она смотрела на тебя, да и на меня, впрочем, тоже, — когда я подарил тебе духи. Тебе стоит благодарить Бога за то, что ты отделалась небольшими царапинами.
— Роберт, я даже не желаю тебя слушать. Марта ни в чем не виновата!
Паола так на этом настаивала, что могло создаться впечатление, будто она сама себя хочет в этом убедить. Но Роберт уже достаточно хорошо изучил Паолу, чтобы понять, что она действительно искренне убеждена в невиновности Марты.
— Паола, Паола! Ты слишком доверчива и наивна! Не все люди добры и бескорыстны, как тебе кажется. Уверяю тебя, таких на планете меньшинство.
— Я вовсе не наивная дурочка. Я прекрасно знаю, что собой представляют люди. Мне не раз доводилось терпеть несправедливость и зависть.
— Да, а еще тебе пришлось выслушивать грубости и оскорбления от меня, — добавил Роберт, преувеличенно низко опустив покаянную голову.
— Да, кроме того, мне предстоит до конца жизни выслушивать твои глупости, — сказала Паола с улыбкой.
— Очень заманчивые перспективы, — мечтательно протянул Роберт. — Чувствую, наша совместная жизнь станет сплошным праздником… для меня. Раз уж ты обнаружила столь выдающиеся умственные способности, то и зарабатывать на жизнь — тебе. Я же буду лежать на диване, смотреть телевизор и брюзжать с утра до ночи.
Паола хмыкнула, давая понять, что подобные заявления даже не собирается обсуждать. Роберт взглянул на часы.
— Девять пятнадцать, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд Паолы.
Магазин открылся пятнадцать минут назад, а она даже и не заметила! Любовь любовью, а работа работой, строго сказала себе Паола. Не хватало еще потерять найденное с таким трудом место!
Паола вспомнила, скольких усилий стоили ей поиски работы. Как много всего произошло в ее жизни за каких-то несколько дней! Даже не верится! Вся жизнь перевернулась. Вернее наладилась. Сердце Паолы забилось сильнее от внезапно охвативших ее радости и ликования.
— К сожалению, милая, мне пора на работу, — прервал ее мечтания Роберт. — Да и твое внимание давно пытается привлечь вон та расфуфыренная дамочка, вертящаяся вокруг витрины с парфюмерными кремами. Не могу не оценить ее тактичность. Она уже минут пять собирается тебя позвать, но не решается нарушить нашу идиллию.
— Вот видишь — наглядный пример человеческого взаимопонимания и доброты, — сказала Паола, бегло взглянув на покупательницу.
— Советую поторопиться, поскольку, похоже, ее доброта тает с каждой секундой. Не хотелось бы получить наглядный пример человеческой грубости и злости.
Паола быстро поцеловала Роберта на прощание.
— Да, кстати, чуть не забыл. Не могла бы ты мне помочь с выбором духов для моей незаменимой Кло? Надо же как-то отблагодарить ее за сверхурочную работу.
— Обязательно. Я подумаю, что бы ей могло подойти. Тем более я уже столько о ней наслышана, что, думаю, это не составит особого труда.
— Я заеду за тобой после работы, — бросил на ходу Роберт, направляясь к выходу.
Паола набрала полные легкие воздуха и медленно выдохнула. Что ж, пора приступать к делу. Забыть об амурах и сосредоточиться на работе. Сегодня она в отделе одна, а бегать придется за троих.
26
Вернувшись после обеденного перерыва из кафе, Паола с удивлением обнаружила в шкафчике только один серебристый передник. Кому мог понадобиться фартук Келли? — удивилась она. С утра он еще был на месте, хотя я и не уверена в этом на сто процентов.
После ночи с Робертом все казалось ей нереальным и призрачным. На такую мелочь, как униформа, Паола могла просто не обратить внимания.
Она быстро взяла оставшийся передник и направилась в свой отдел.
Когда она проходила мимо восстановленной стеклянной витрины, то услышала, как под ее прилавком что-то зашуршало. Похоже на шелест бумаги или шуршание полиэтиленового пакета. Паола присмотрелась, ожидая увидеть мышь или случайно забежавшую в магазин кошку. Но ее ждал куда больший сюрприз.
— Келли! — воскликнула она. — Это ты?
Да, это была Келли. Однако теперь ее с трудом можно было узнать. Бледная, тонкая, словно пергамент, кожа с тонкими голубыми ниточками вен; впалые щеки, потерявшие былой румянец; темные круги вокруг глаз, будто девушка не спала несколько ночей. Кроме того, Келли сильно похудела. Не было прежней округлости талии и ощущения плюшевой мягкости и пушистости, которое всегда возникало у Паолы при виде подруги. Однако самое поразительное — отсутствие улыбки и по-детски очаровательных ямочек на пухлых щечках. Это казалось настолько неестественным и непривычным, что Паола не могла поверить своим глазам. Перед ней сидела не Келли, а лишь ее бледная копия.
— Да, это я. — Келли попыталась улыбнуться подруге, но вместо этого с трудом сдержала слезы.
Как ни трудно в это поверить, но перед Паолой действительно сидела сладкоежка Келли. Даже сейчас от нее доносился запах шоколада и фундука.
— Келли, где ты была? Что случилось? Говори же скорее! — нетерпеливо расспрашивала Паола, обняв подругу за плечи.
Вместо слов она услышала лишь глухие рыдания.
Паола в растерянности обнимала Келли, гладила девушку по спине, пытаясь успокоить, но слова утешения никак не желали слетать с языка.
Возможно, в такие минуты и не требуется слов, подумала Паола. Да и существуют ли такие слова, которые не окажутся бессильными перед человеческим горем?
— Келли, что все-таки произошло? Расскажи. Тебе самой станет легче, — ласково упрашивала ее Паола.
— Мой папа… — начала девушка, то и дело шмыгая носом. И снова замолчала. Ей было слишком трудно говорить.
— Что? Что с твоим отцом? — спросила Паола, хотя догадка уже посетила ее.
Келли плакала, не в силах сообщить страшное известие. Наконец она собрала все свое мужество и отчетливо произнесла лишь одно-единственное слово:
— Умер.
Большего Паоле и не требовалось, чтобы понять и самой ощутить все то горе и страдание, которое пришлось перенести бедняжке Келли.
— Господи! — выдохнула она.
Паола не торопила подругу с откровениями, решив, что, когда Келли будет в состоянии рассказать, она обязательно выслушает ее и постарается утешить. Сейчас же, возможно, не следует тревожить незатянувшуюся рану.
Келли достала носовой платок из кармашка своего передника, утерла слезы и уже более уверенным голосом спросила:
— Мистер Берри… он еще не уволил меня?
— Нет, Келли, что ты. Мистер Берри тоже за тебя переживал, волновался. Все ломали голову над тем, что с тобой могло случиться. Мы ведь знали, что ты не из тех, кто может по собственной прихоти или из-за очередного любовного увлечения прогулять работу, — уверила ее Паола.
— Я… я никого не успела предупредить. — Келли всхлипнула. — Мне позвонили из дому поздно вечером, и я сразу же уехала из Лос-Анджелеса. А потом… на следующий день… я была не в состоянии. Поднять телефонную трубку значило для меня все равно что сдвинуть гору. Не говоря уже о том, чтобы
