— Да она просто спятила, — говорит мистер Сэмюэл.
— Совсем рехнулась, — подтверждает мистер Макгир.
Но тут Листеру ответили по телефону.
— Элинор. — Он говорит в трубку. — Что новенького? Хорошенького? — Трубка коротко свистит в ответ. Снаружи бухает гром. Листер говорит в телефон: — Ну, смотри же, будь умницей, моя радость. — И вешает трубку.
— Гроза разыгрывается вдалеке, — говорит мистер Макгир.
Кловис приносит его преподобию, осоловело ссутулившемуся на диване, стакан дымящегося виски. Его преподобие берет стакан и, лаская пальцами, ставит на столик рядом. Мурлычет гимн, клюет носом, вдруг широко открывает глаза — это гром ударяет совсем рядом, — но вот грохот отдаляется, и опять у его преподобия слипаются глаза.
Звонит внутренний телефон. Листер снимает трубку, она шипит в ответ.
— Айрин? — переспрашивает Листер. — Да, ну естественно, ее следует впустить. Почему бы не пошевелить мозгами. — Вешает трубку. — Швейцар, — кидает в комнату. — Форменный болван.
Снова звонит внутренний телефон. Листер снимает трубку — очень медленно, говорит: «Листер слушает» — и готовно подставляет ухо под неукротимый словесный ураган.
Меж тем в наружный шум вторгается шелест машины и забирает в сторону черного хода. Слышно, как отворяется наверху окно и голос Элоиз: «Эй, Айрин!» — летит в непогожую тьму. Мистер Сэмюэл выглядывает в окно, поворачивается лицом к комнате и сообщает:
— Айрин на «мини-моррисе».
Трубка в руке у Листера отчаянно вздыхает. Листер говорит:
— А те документы нашла, моя радость, не важно, запертые или нет?
Телефон трещит как безумный, удар грома рассекает небо над крышей. Протяжный вой падает с самого верха, с другого уровня, пониже, валами катит музыка. Грохает задняя дверь, впускает и прихлопывает шаги. Листер слушает у телефона.
— Тогда лучше поосторожней, — заключает он. — Нет, не надо снова запирать. Все оставь как есть. Копии возьми, бумаги положи обратно. И поскорее, моя радость. Нет оснований для тревоги...
Высокая, поджарая молодая особа — убегающий подбородок, карие остренькие глазки — меж тем вошла в людскую.
Листер кладет трубку и продолжает, теперь уже адресуясь к вошедшей:
— Ты где была всю ночь, Айрин?
— У меня сегодня вечер выходной. — Айрин стягивает кожаные, замшей подбитые шоферские перчатки.
— Выходной! — говорит Листер. — Ничего себе, нашла время для возвращения в Шато Клопшток!
— В грозу угодила, — отвечает Айрин. — О, ваше преподобие! Какой сюрприз!
Его преподобие открывает глаза, распрямляется, блуждает взором по комнате, наконец, обнаружа свой стакан, берет в руку, отхлебывает виски.
— Чересчур крепко. — Он говорит. — Я бы лучше чаю на дорожку выпил.
— Послушайте только, как грохочет, ваше преподобие. Вы просто не доберетесь до Женевы на своем мотоцикле в такую ночь, — говорит Листер.
— Исключено, — подтверждает Айрин.
Дребезг городского телефона пронзает комнатное тепло. Листер говорит Кловису:
— Возьми. Если это какой-нибудь кузен хочет поговорить с бароном или с баронессой Клопшток, скажи, что велено не беспокоить. С кого же, кроме кузенов, станется звонить в такой час?
Кловис у городского телефона, в буфетной. Слышно, как громко, по-французски лопочет в Женеве коммутатор. Мистер Макгир и мистер Сэмюэл стоят у Кловиса за спиной.
Кловис отвечает, потом, рукой прикрыв трубку:
— Это меня, Соединенные Штаты.
— Насчет фильма, естественно, — говорит Листер. — Вчера должны были звонить. Но у них, собственно, там до сих пор еще вчера. Вечно звонят среди ночи из этих Соединенных Штатов Америки. Думают, раз они отстают на пять часов, мы тоже должны отставать на пять часов. Айрин, сходи за Элоиз и мальчиками. Веди их сюда. Надо кое-что провентилировать.
Айрин идет к двери, Листер снова подходит к внутреннему телефону, нажимает кнопку, ждет. «Ты идешь, Элинор?» — Он спрашивает. Трубка, как прежде, разражается ответной речью, а гроза лупит по окнам, а в буфетной Кловис весело болтает с Соединенными Штатами. В конце концов Листер отвечает трубке:
— Вот и прелестно. То, что нам надо. Неси, моя радость, неси скорей. Оригиналы положи обратно, оставь незапертым то, что нашла незапертым, и запертым, что было заперто.
Кловис вернулся из буфетной в сопровождении мистера Сэмюэла и мистера Макгира. Его преподобие спит. Кловис улыбается.
— Все улажено. — Он говорит. — И Пабло получает роль Адриана.
IV
— В четверть восьмого, едва небо забелеет, — говорит Листер, — мы все, за исключением мистера Сэмюэла и мистера Макгира, должны разойтись по своим комнатам, переодеться там в наши элегантные будничные униформы, а в восемь, или около того, мы бросимся вниз вызывать полицию, отвечать на расспросы журналистов, которые уже явятся или начнут являться. Мистер Сэмюэл и мистер Макгир останутся в постелях, но в процессе взламывания полицией библиотечной двери сбегут вниз по лестнице, ошеломленные, в купальных халатах либо в чем-то аналогичном. Его преподобие к тому времени будет уложен спать и проспит всю суматоху, покуда — и если — не будет разбужен полицией. Тот, на чердаке, и сестра Бартон вернутся к себе. Они...
— А почему же ночью-то они не у себя будут? — перебивает Элоиз.
— Дайте попророчествовать, — говорит Листер. — Мои прогнозы, впрочем, весьма приблизительны, как и прозрения Элоиз.
— Дайте Листеру сказать, — говорит Элинор.
Гроза переместилась, и гром, теперь уже дальний, колотит в вершины гор, как в африканский барабан. Кловис говорит:
— Нам нечего скрывать. Мы ни в чем не виноваты.
— Да, мы невинны, — говорит Листер. — Итак, вернемся к нашим планам. Элоиз, ты беременна.
Звонит внутренний телефон. Элинор снимает трубку и приклоняет ухо к ее задышливой повести. Элоиз хохочет.
— Хорошо, впусти их в ворота. Но обратно потом не выпускай, — говорит Элинор, кладя трубку. Листеру она говорит: — Две подружки Виктора Пассера. Грозятся вызвать полицию, если мы Пассера им не представим.
