— Нет.
— Ты куришь этот мерзкий табак?
— Нет.
Незнакомец понизил голос перед тем, как задать следующий вопрос:
— Тогда ты слишком часто ходишь к дурным женщинам?
— Нет, — ответил Браш, отворачивая свой нос от жуткого смрада.
— Значит, ты наверняка лелеешь похотливые мысли!
Браш не мог больше вынести такого насилия над своим обонянием и закашлялся.
— Да, сэр! — воскликнул незнакомец. — «Позволь тому, который думает, что стоит, остеречься, чтобы он не пал». Твоя беда в том, что ты исполнен гордыни. Ты полон высокомерия. А знаешь ли ты Библию?
— Я читаю ее каждый день.
— Что говорит Послание к Римлянам, глава пятая, стих первый?
— «Итак, оправдавшись чрез веру, мы имеем мир с Богом чрез…»
— Нет! Нет, не так.
— Я… я полагаю, что я сказал правильно.
— Нет. Там написано: «верою»! «Итак, оправдавшись
— Да-да. Я полагаю, что именно так.
— «Я»! «Полагаю»! — передразнил незнакомец, вытащив из недр своего замызганного пиджака Библию и довольно крепко стукнув ею Браша по колену. — Разве так говорят о словах Бога? «Я»! «Полагаю»! — передразнил он еще раз. — О чем говорит Послание к Филиппийцам, глава третья, стих тринадцатый?
— «Братия, я не почитаю себя достигшим; а только…»
— Хорошо. Дальше.
— «…а только, забывая то, что сзади…»
— «Заднее», а не «то, что сзади»!
— «…и простираясь вперед, стремлюсь к цели вышнего…»
— Достаточно. Я не буду спрашивать у тебя четырнадцатый стих: ты его не знаешь. Тебе только кажется, что ты его знаешь. Ты «полагаешь», что ты знаешь его. Твоя беда в том, что ты пустозвон. Ты не знаешь даже начал. Ох, брат, я много встречал страждущих во грехах своих мужчин и женщин, и я хочу заверить тебя, что этого мало — сказать себе: «Я спасен».
Браш стал осторожно искать глазами место подальше от этого типа. А незнакомец, распалясь, уже чуть не кричал, размахивая руками:
— Я двадцать пять лет пребывал в винограднике, борясь с дьяволом. Да, мир полон страждущих во грехе братьев и сестер. Но есть путь мира и милосердия. Почему ты не выбрал этот путь? Почему ты не протянул им свою руку вместо того, чтобы коснеть во граде своем, подобно фарисеям…
Теперь он уже стоял во весь рост и обращался ко всему вагону. Браш начал потихоньку двигаться к краю скамейки.
— Бежишь от собственной совести, да? — Незнакомец разгадал его намерение и обратил на Браша гневный взгляд. — Не можешь смотреть правде в глаза, да? Ты достаточно посидел здесь с умным видом, как я понимаю!
Тут на него обрушились с разных концов вагона:
— Эй ты, заткнись!
— Иди спать!
Незнакомец нимало не смущался:
— Братие, ни меч, ни огнь не страшат меня, пока у меня есть Слово!
Выбрав местечко подальше, Браш устроился поуютнее и снова открыл учебник алгебры. Он был весь красен, сердце его сильно билось. В другом конце вагона новоявленный пророк среди назревающей бури негодования всех пассажиров продолжал громогласно бичевать людские пороки, используя Браша как наглядный пример нравственного малодушия. Он принялся расхаживать туда и сюда по всему вагону, огрызаясь на насмешки своей невольной паствы. Браш, дрожа от волнения, наконец вскочил и, когда самозваный проповедник подошел к нему совсем близко, схватил его за руку и грубо втащил в свой угол, заставив сесть.
— Вы им не поможете, обзывая их сумасшедшими, — сказал он, усаживаясь напротив.
Проповедник с горящим взором продолжал метать громы и молнии, но полемический задор его начал угасать; он успокоился и лишь ворчал и что-то бормотал сердито себе под нос.
Дождавшись, когда он умолкнет совсем, Браш сказал:
— Можно, я кое о чем вас спрошу?
— Брат, я здесь для того, чтобы помочь тебе, — с достоинством ответил проповедник.
— У вас есть своя церковь?
— Нет, брат мой. Я странствую, свидетельствуя о Боге.
— Вы для своих проповедей ставите палатку?
— Нет. Я помогаю своей труждающейся братии прямо на улице. Иногда я выступаю и в церквях, где пустят.
— А на что же вы живете?
Проповедник повернул свою крупную голову и с крайним неудовольствием посмотрел на Браша.
— Странный вопрос. Вообще-то это не твое дело, брат мой.
Браш с суровым видом в свою очередь воззрился на него.
— Однако, — продолжал собеседник, — я отвечу тебе. Господь милостив. Он не дает погибнуть верному рабу своему, так что в этом отношении, сэр, будьте спокойны. Он смягчает людские сердца на моем пути. Ты хочешь спросить: «А деньги?»… Что есть деньги? Брат, я не верю в праведность денег. От Матфея, глава шестая, стих двадцать пятый. В настоящую минуту, мой мальчик, только один-единственный доллар отличает меня от птиц небесных, — сказал он, пошарил в карманах и вытащил две мятые бумажки. Это оказался льготный двухдолларовый железнодорожный билет для лиц духовного звания и замусоленное письмо, адресованное «его преподобию Джеймсу Бигелоу».
— Извиняюсь, два доллара отличают меня от птиц небесных. Но разве я страшусь? Нет! Я живу постом и молитвой. Псалом тридцать седьмой, стих двадцать пятый…
— У вас есть семья?
— Конечно, мой мальчик, у меня есть жена, благородная женщина, и шестеро очень милых детей.
Вскоре, однако, выяснилось, что жена доктора богословия Дж. Бигелоу живет в Далласе и работает в отеле прачкой. О своих детях доктор Бигелоу сначала сказал, что они учатся в школе и получают одни пятерки. Но потом выяснилось, что двое старших уже давно сбежали из дому и о них ни слуху ни духу, еще одного призвали на службу в военно-морские силы, одна дочь прикована к постели болезнью, а остальные двое ходят в школу и учатся из рук вон плохо.
После расспросов Браша самоуверенность доктора Бигелоу в значительной мере поубавилась. Когда они прибыли в Даллас, Браш сунул ему руку на прощанье и оставил его.
Другое приключение подобного рода произошло в Форт-Ворсе. Браш совершал обычный вечерний променад по жилому району города, приуготовляясь к длительному сидению в Публичной библиотеке за чтением своей любимейшей книги — «Британской энциклопедии», как вдруг в одном из окон старого кирпичного многоквартирного дома, мимо которого он проходил в этот момент, увидел любопытное объявление:
СПИРИТИЧЕСКИЕ СЕАНСЫ
Медиум — миссис Элла Мак-Манус.
Вторник и пятница по вечерам
или
по назначению.
