? Все хорошо, кумари**, ? произнесла она. ? Все хорошо!
С лошадью жрица обошлись менее гуманно. Рона, успокоив животное похлопываньем и поглаживанием, намазала вокруг раны все той же каши, а потом одним резким движением вырвала стрелу. Лошадь, храпя и разбрызгивая грязь и воду, стремительно унеслась прочь.
? Убежит, ? произнес Амадеус, взволнованный увиденным.
? Пусть, ? махнул вслед Маршалси. ? Через Зыбень все одно не пройдет.
? Мы и остальных бросим? ? удивился бард.
? Надо полагать, ? мотнул головой капитан в сторону жриц.
Пока Эйжа приходила в себя после лечения, я со вздохом извлек из вещмешка запасную рубаху. Как никак дюрионский батист. Мечтал в ней девиц охмурять. Идешь к зазнобе в одной рубашке… Таинственный, загадочный, пронизанный светом… Сквозь прозрачность, мужественность прорисовывается… Та что полами прикрыта, а что не прикрыта, свешивается. Мальчонка в рубашоночке, молоденький такой*… Не состоялось. Безжалостно отрезал от рубахи лоскут.
— Правильно, пусть не достанется проклятому графу, ? не упустил возможности прокомментировать Маршалси.
Я пропустил подначку мимо ушей и постарался аккуратней приладить ткань к полям шляпы. Получился неуклюжий прибор отдаленно напоминающий накомарник.
Собрались к переходу. Лишнее бросили, расседлали лошадей и пустили на волю.
После дождя мошка совсем озверели. Меня ели, но меньше. Напялив модернизированную шляпу, я чувствовал себя комфортнее других. Маршалси уразумев спросил, нет ли у меня второй рубахи.
— Только панталоны. Презент той девицы что в Мюрреи смогла меня перепить. Можете надевать, — позволил я.
Послушать в свой адрес пару приятельских замечаний не повредит.
Как описать марш-бросок по трясине? Ты идешь, тебя жрет мошка, останавливаешься, она тебя жрет, устраиваешься прикорнуть на малюсеньком клочке земли, она продолжает тебя жрать, когда просыпаешься ? смотришь много ли от тебя осталось. Ругаешься и идешь дальше. Хуже ситуации как справлять малую нужду можно представить только когда приперло по крупному.
— Маршалси, говорят у мошки кусаются исключительно самки, ? пристаю я с разговором к капитану. Больше все равно заняться нечем.
— Конечно самки, ? соглашается он, хлещась пучком травы. ? Не успел расстегнуть мотню, набросились всем болотом.
Капитана летучие твари ели больше других. Наверно чувствовали хорошего человека.
— Прицениваются. Потом своих мужиков пилить будут. Что вы мол за мужчины, тут как-то проходил один. О! ? я показал размер по-рыбацки, не скупясь. ? Два лаптя! Не меньше!
— Вам весело. И тварям этим весело. Оправится не дают.
? А зачем вы их дразните? ? спрашивая я его с серьезным видом. ? Так обойтись не можете? Не расстегивая штанов.
? Как это? ? Маршалси даже приостановился.
? Как? Ссышь и ссышь. А чего? Все равно мокрый до подмышек. Или кабассет свой наденьте на…
? Вирхофф! ? хохотнул Маршалси. С него тучей поднялись кровососущие и кровегрызущие.
— Умолкаю, — ответил я, разглядывая сквозь кружевную сетку Рону и Эйжу. Этим вообще…
— Амадеус, спой, что бы эти сволочи разлетелись! — взмолился Маршалси.
День сменил другой. Из приятных новостей, Амадеус утопил свой инструмент. Ухнул в лыву, Маршалси едва успел его вытянуть.
Бард пришел в полное отчаяние.
— Как я без харабе!
— И я как? — капитан утешительно похлопал барда по спине.
— Вам она зачем! — всхлипнул Амадеус.
— Треснуть бы кое-кого. Он в Акхараме нашкодил, а мы отдувайся. Вы что князь, весь графский двор попортили?
— Весь рикос омбрес, ? подтвердил я. ? Начиная от дворецкого и заканчивая шутом.
? Так я и думал.
Маршалси покривил губы в презрительной ухмылке.
— А что шут святой, что ли…, ? ответил я капитану тем же.
В болотном круизе только зубоскальство и выручало. Ни сложносочиненные матюги, ни страдальческие стенания ? когда все закончится? ни упоминания капризов матушки Фортуны, которая не благоволила, не благоволит и не будет благоволить к таким как я ? не помогали.
Хуже мне довелось путешествовал только в милицейском бобике. Нашу нетрезвую компанию всю как есть, восемь человек, запихнули в тесное брюхо транспорта. Мы тогда купальный сезон открывали. Я в моноласте, Вовка Абрам в турецком махровом халате, Маринка со Светкой в водорослях из елочной мишуры, русалки значит. Прочие соучастники совсем без белья. На улице конец апреля, снежок пробрасывает, а мы голопузые, голозадые в воронке как 'сельдь под шубой'.
На пятый, а может на шестой день, набрели на участок суши. Шагов двадцать на тридцать. В центре, холмик, под холмиком пяток чахлых ив и несколько коряг. Едва дошлепав, Маршалси стянул с себя сапоги и вылил из них воду. Рядом с ним присел Амадеус, то же обутки скинуть.
? Смотрите не отрасли ли перепонки между пальцев? Один серый, другой белый, два веселых гуся, ? как можно серьезней спросил я.
Они не ответили.
? И не повесишься, ? мрачно пошутил Маршалси, валясь под деревья. Положив под голову кабассет, сорвал ветку и принялся обмахиваться. Фехтование прутом против мошки не очень помогало.
К капитану примостился бард. Мальчишка вымотался. Под глазами круги, руки сжал в кулачки, съежился. Не заболел бы.
Жрицы присели поодоль. Рона первым делом осмотрела рану Эйжи.
? Жрать охота, ? завел любимую серенаду Маршалси. ? Сейчас бы баранины с луком и тушеной фасоли…
? Солидарен с вами, ? согласился я. ? Баранины на каждого по целому, а в место фасоли, перец фаршированный трюфелями.
Амадеус всхлипнул.
? Что брат, слюни? ? спросил его Маршалси.
? Передохну чуток и займусь обедом, ? пообещал я.
? Издеваетесь? ? погрозил мне прутом Маршалси.
? Ни сколько, ? ответил я. Пожевать чего-нибудь в самом деле не мешало. Идти дальше с пустым брюхом только веселить кровожадных обитателей болот. Ноги не идут ? месят ил, что золотарь осадок в выгребной яме.
Отдохнув малость, встал.
? Разводите костер капитан и дайте свой благородный шлем.
Надергать камыша дело не хитрое. Полчаса и у меня имелось примерно килограмма два очищенных корней. Пару раз попались группки водяного ореха. Я и его приобщил к добыче.
От берега потянуло дымком. Я отнес продукт к костру, покрошил помельче в кабассет.
? Смотрите-ка, хорошего качества. Воду совсем не пропускает, ? похвалил я изделие оружейников.
? Я впишу его в счет будущих маршальских жалований, ? недовольно произнес Маршалси.
Сменив кипяток, посолил и сняв пробу, закатил глаза от наслаждения.
? Ремени фри можесьон, ? произнес я тарабарскую фразу.
? Чего?
? Нет плохих блюд, есть зажравшиеся баловни… Словом, ремени фри! ? заключил я свою заумь и пригласил всех к столу. Варево на вид и цвет будто его уже разок ели. Но когда с голодухи рыдают кишки, а желудок думает о самоубийстве путем самопереварения не до рассуждений.
Приготовленную, поперду' умяли быстро. Похлопывая себя по пузу, я развалился под ивками и пообещал.
