пока неизвестными, а это означало, что нужно постоянно быть начеку и внимательно наблюдать за всеми, с кем приходилось иметь дело. У него мелькнула мысль о том, единственной ли целью неизвестного было любой ценой завладеть чемоданом и не исчезнет ли он теперь.
Шель встал, умылся, достал из чемодана все свои документы и спрятал их в бумажник. Затем он выдвинул ящик стола, еще раз просмотрел лежавшие там проспекты и после минутного раздумья засунул их в карман вместе с рецептами. Инстинкт подсказывал ему, что лучше не оставлять в комнате никаких бумаг.
Спускаясь по лестнице, он увидел высунувшуюся из кухни взлохмаченную голову фрау Гекль. Старуха попыталась остановить его, спросив, не нужно ли ему чего-нибудь и как ему нравится Гроссвизен.
— Удалось вам уладить свои дела? — поинтересовалась она.
Буркнув что-то в ответ, Шель выбежал из затхлого коридора на улицу и быстро зашагал к городской больнице. Там он объяснил швейцару цель своего посещения и прошел в палату, где лежал Лютце.
Бледный, с забинтованной головой, больной лежал на спине, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами.
— Ваша фамилия Шель? — спросила аккуратная медсестра, пододвигая стул к кровати.
— Да, это я.
— Больной спрашивал о вас. Но постарайтесь не утомлять его долгими разговорами. Утром у него был уже кто-то из полиции, — добавила она шепотом. — Лютце очень слаб. Он пережил сильный шок.
— Что нашли у него врачи?
— Трещины двух ребер и ушиб головы. Пролежит не больше недели. Таким всегда везет… — Она не договорила, с испугом взглянула на посетителя и отошла к одному из больных, который давно уже нетерпеливо звал ее.
Шель наклонился над кроватью.
— Вы узнаете меня?
Лютце ответил не сразу. Он испытующе смотрел на посетителя и, казалось, колебался, не мог принять решения.
— Шель? — спросил он наконец.
— Да. Вчера мы с вами беседовали. Не знаю, помните ли вы?
— Вчера было давно, очень давно, — пробормотал Лютце.
— Если вас это не утомит, я бы хотел задать несколько вопросов.
— В чем дело?
— Леон передал вам чемодан?
— Чемодан?
— Тот, что вы сдали несколько дней назад в камеру хранения на вокзале. Квитанцию вы прислали мне.
— Откуда вы знаете?
— Я не знаю, мы просто догадываемся.
— Кто мы?
— Прокурор Джонсон, полицейский инспектор Грубер и я.
Лютце закрыл глаза и сжал губы. Больной на соседней койке громко застонал. На паркетном полу зашуршали тихие шаги медсестры.
— Не знаю, что было в чемодане, — сказал Лютце вполголоса. — Леон хотел передать его вам. Что там было, не знаю.
— Почему вы послали квитанцию по почте?
Лютце молчал.
— Что вы еще можете рассказать мне о Леоне?
— Он повесился.
— Вчера вы были другого мнения.
— Разве? А что я говорил вчера?
— Вы сказали, что Леона убили.
— Кто его убил?
— Черт возьми! Это я хочу узнать от вас!
— От меня? Я ничего не знаю.
— Герр Лютце! Леон Траубе был моим другом, вы можете мне доверять. Несколько секунд они молча глядели друг другу в глаза.
— Вы видите, куда я попал? — тихо спросил Лютце.
— В больницу.
— Вот именно! В больницу.
— Герр Лютце! Ведь теперь этим делом занялась полиция, вам больше ничто не угрожает…
— Вы получили чемодан?
— Нет, он пропал странным образом. Какой-то человек пришел в камеру хранения, описал содержимое чемодана и забрал его перед самым нашим приходом.
— Вот именно! — повторил Лютце.
Шель был разочарован. Он рассчитывал на помощь Лютце, но тот обманул его надежды, был напуган случившимся и боялся говорить откровенно. Шелю стало вдруг не по себе. Он был совершенно один и беспомощно топтался на месте под неусыпным наблюдением чужих, враждебных глаз. Все, за что он пробовал ухватиться, лопалось, как мыльный пузырь.
Глядя на болезненное бледное лицо Лютце, он лихорадочно искал способ сломить его упорное молчание. Доктор Менке не внес в дело никакой ясности, Лютце попадает под автомобиль, багажная квитанция приходит по почте, чемодан исчезает, старый служащий на вокзале ничего толком не знает. А теперь вот и Лютце отказывается помочь. Шель в бессильной ярости сжал кулаки.
— Герр Лютце! — сказал он. — Поверьте, все, что вы мне скажете, я сохраню в строжайшей тайне. Вы единственный человек, который может помочь мне разобраться в этих запутанных делах. Доверьтесь мне. Что Леону было от меня нужно? Почему он покончил с собой?
— У вас нет других забот? — спросил Лютце.
— Это все, что вы можете мне сказать?
— Нет, не все. Я вам дам хороший совет: никому не доверяйте и уезжайте из Гроссвизена как можно скорее.
Шель все еще не сдавался.
— Кто вас сшиб?
— Автомобиль.
— Но
— Не знаю.
— Почему вы послали квитанцию по почте, не дождавшись утра?
Больной испытующе взглянул на Шеля.
— Ночь длинна… — ответил он и отвернул голову.
Шель, поняв, что больше ему ничего не добиться, встал.
— Может быть, вам чего-нибудь хочется?
— Покоя и… пол-литра водки, — шепнул Лютце.
* * *
Барьер, пересекавший просторное помещение, отделял посетителей от столов, за которыми дежурили полицейские. Было душно и накурено. Шель, как только вошел, заметил .полицейского, который вез их утром.
— Вот мы и встретились снова, — сказал он, подойдя к барьеру.
Полицейский окинул его недоверчивым взглядом.
— Вы были с нами на вокзале? — спросил он неуверенно.
— Да, а потом мы ехали вместе до Эйхенштрассе.