Таковы прежде всего символы, обращенные к широкому кругу людей. Ибо если сегодня люди воображают, будто человеческая душа всегда была такой, какова она именно в этом столетии, то это не так. Человеческая душа менялась, и вся организация ее восприятия прежде была иной. Человеческая душа чувствовала удовлетворение, когда получала данный ей в мифе образ, ибо благодаря этому она побуждалась к более непосредственному созерцанию того, что восприняла извне. Сегодня миф — не более чем фантазия. Но когда прежде миф входил в человеческую душу, перед человеком представали тайны человеческой природы. И если душа взирала на облака, солнце и т. д., то в ней неизбежно возникало понимание того, что было перед ее взором, когда она воспринимала мифы. Тогда то, что можно назвать высшим познанием, давалось немногим людям в этих символах. И если сегодня с полным на то основанием говорят открыто, то внутренний опыт древнего мудреца или посвященного было невозможно выразить в формах, присущих нашим душевным способностям, так как ни посвященные, ни их слушатели таких способностей не имели. Эти способности должны сначала развиться. В прежние эпохи можно было высказываться, лишь используя символы. Эти символы содержатся в литературе, которая представляется современным людям весьма странной. Сегодня там и сям попадаются на глаза — особенно если у человека наряду с познавательным стремлением разбужено и любопытство к подобным вещам — старые книги (я едва не сказал: старое чтиво) со странными картинками, символически изображающими, например, связь планет или какие-нибудь геометрические фигуры: треугольник, четырехугольник и т. д. Тот, кто подойдет к этим символам с позиций развившихся сегодня познавательных способностей, если только он не культивирует в своей душе вкус к таким вещам специально, с точки зрения нашего современного образования скажет: «Зачем нужна вся эта ерунда? Зачем нужны доставшиеся нам от древней традиции ключ Соломона и все эти символические фигуры: треугольники, четырехугольники и т. п.?»
Несомненно, исследователь духа тоже скажет, что образованному человеку нашего времени это ни к чему. Но в то давнее время, когда эти образы передавались ученикам, в их душах благодаря этому действительно нечто пробуждалось. Сегодня человеческие души другие. В эпоху, когда человеческая душа должна развиваться, чтобы отвечать на вопросы природы и жизни соответствующим нашему времени образом, в ней не может зародиться внутреннее стремление глядеть иначе на такого рода вещи, как, например, два наложенных друг на друга треугольника: один вершиной вверх, другой — вниз. Когда этот образ прежде представал перед человеком, в его душе нечто пробуждалось, нечто шевелилось, и душа что- то воспринимала. Как глаз современного человека с помощью микроскопа видит, например, клетки растения, которые без микроскопа увидеть невозможно, так же и эти символические фигуры служили душе инструментами. Когда в душе возникал образ так называемого ключа Соломона, она заглядывала в духовный мир, чего не смогла бы сделать без этого инструмента. Но таких душ сегодня больше нет. Поэтому тайны духовного мира, сообщавшиеся в этих старых трактатах, не могут больше быть «наукой» в прежнем смысле. И те, что сегодня выдают это за знание или выдавалось за знание еще в XIX веке, являли собой анахронизм. Вот почему Вам с Вашим современным образованием незачем браться за такие книги, как книги Элифаса Леви. Подобные символы, которые даются сегодня для объяснения духовного мира, в наше время выглядят устаревшими. Но в прежние эпохи подобные символы и мощные образы мифов и легенд для духовной науки были способом обращаться к человеческой душе.
Затем пришло время, когда к человеческой душе нужно было обращаться по-другому. Это была та промежуточная эпоха, когда накопленный опыт знаний о духовном мире передавался в устных или письменных сообщениях от предков к потомкам. Мы можем, даже изучая внешнюю историю, наглядно показать, как распространялось это знание. В эпоху возникновения христианства в Северной Африке, например, была секта «терапевтов». Один человек, посвященный в тайные знания этой секты, говорил, что у терапевтов были древние документы, полученные от основателей этого течения, которым еще было доступно созерцание духовного мира, о чем их последователи могли лишь прочесть в оставленных им сочинениях или в лучшем случае воспринять сообщения тех, которые благодаря своим душевным задаткам сумели развиться до созерцания духовного мира. Это относилось к древней эпохе, но мы можем обратиться к Средним векам и найти там утверждение, выдвигавшееся выдающимися личностями: у нас есть известные познавательные способности, человеческий разум; но, кроме них, у нас есть и другие познавательные способности, дорастающие до понимания некоторых тайн бытия. Но есть тайны, мистерии бытия, которые могут быть даны только через откровение; мы не в состоянии постичь их нашими познавательными способностями, а можем лишь искать их в писаниях.
Так в умах людей средневековья возник значительный разлад между тем, что можно познавать с помощью разума, и тем, чему следует верить, поскольку оно дано через традицию и откровение. И между областью веры и областью знания — всецело в духе того времени — была установлена непроходимая граница. Безусловно, это было оправданно для того времени, поскольку не существовали больше душевные способности, которые, символически используя определенные математические знаки, могли бы вызвать в душе познание. Это время прошло. С тех пор и до нашей эпохи у души оставался лишь один способ постижения сверхчувственного: направлять взгляд в глубины собственной души, как, например, в некоторых пределах поступал Августин.
Так человек утратил возможность видеть во внешнем мире нечто такое, что открыло бы ему глубокие внутренние тайны. В символах он разучился видеть что-то большее, чем фантастические образы. Оставалось лишь одно: представлять себе сверхчувственный мир как соответствующий тому, что было сверхчувственного в нем самом. Ему говорили: «Ты мыслишь, но твои мысли ограничены пространством и временем, однако в духовном мире есть Существо, которое является Вселенским Мышлением. Твоя любовь ограниченна, но в духовном мире есть Существо, которое является Вселенской Любовью!» Когда человеку показывали, что духовный мир — в его собственном внутреннем опыте, его внутренний мир расширялся до созерцания пронизанной божественной жизнью природы, и он достигал божественного сознания. Но более подробные сведения он мог извлечь лишь из древних писаний, поскольку у него не было больше того, с помощью чего он мог бы войти в духовный мир собственными усилиями.
И вот настали новые времена, когда успехи начало пожинать естествознание. В это время не только у тех, кто занимается естественнонаучным познанием, но и у всех людей возникают способности, которые предполагают развитие за пределы сферы чувственного прежде всего деятельности разума. В это время в человеческой душе развилось то, что в состоянии понять: чувственный образ — не истина, но познанию доступно постичь, что истина противоположна чувственной видимости. То, что таким образом развилось в душе, — возможность рассматривать внешнюю природу не так, как она представляется в чувственном мире, — будут все больше учиться понимать те, кто, будучи исследователями духа, в наше время устремляются в духовный мир, а затем рассказывают, что духовный мир и духовные существа постигаются точно так же, как здесь — чувственный мир с животными, растениями и минералами.
Так должен говорить исследователь духа о тех областях, которые доступны нынешнему пониманию. И мы увидим, что символы, бывшие прежде средством познания духовного мира, сегодня стали средством духовного развития. Если, например, прежде ключ Соломона действительно мог пробудить в душе духовное знание, то теперь это невозможно. Но если душа даст воздействовать на себя тому, что может сделать для нее понятным исследователь духа, то в ней начнет проявляться нечто, что постепенно может развиться до способности созерцания духовного мира. И когда это нечто достигнет созерцания духовного мира, о результатах созерцаемого можно рассказать людям нашего времени, используя для выражения ту же логику, что и логика внешнего знания. Поэтому современная духовная, или тайная наука, должна говорить так, чтобы ее мог понять каждый, кто в полной мере использует по меньшей мере свой разум. Сегодня исследователь духа должен облекать свои сообщения в такие понятийные формы, какие общеприняты в наше время и в других областях знаний. Иначе это не отвечало бы требованиям современной эпохи. Не каждый может сразу достичь созерцания духовного мира; но если в каждой душе сложатся соответствующие способности разума и характера, то духовная наука, если она передана правильно, сегодня может быть понята каждым с помощью своего обычного рассудка. Исследователь духа сегодня вновь может говорить о том, о чем наш одинокий мыслитель сказал себе: «Человек в своей сущности есть подобие Божества». Если мы захотим понять человека физически, то будем рассматривать то, что он может исследовать физически. Если мы захотим понять, чем является человек внутренне, духовно, то укажем на мир, который может быть исследован духовно. Тогда окажется, что человек является не только чем-то таким, что вступает в бытие с рождением или зачатием, а со смертью вновь исчезает, но что у него помимо физических есть и сверхчувственные члены. Познание природы этих сверхчувственных членов поможет проникнуть в область
