было нам а руку. Поэтому окраин развалин древнего города мы достигли в сумерках, когда предательски, с невыносимым надрывом заревел двигатель моего «мустанга», потом громко стрельнув и издав скрежет, заглох, казалось, смолкнув навсегда. Выругавшись, как последний башмачник, и проклиная толстозадого Магарыча, я спрыгнул на песок и стал открывать боковую крышку. Коснувшись ее, тут же отдернул руку. Крышка была горячей, как нагретый солнцем камень. Из прорезей в ней просачивался дым. Двигатель был раскален до предела.
Здесь, на окраине города, не было ничего, кроме голых каркасов разрушенных зданий. Множество черных, пустых глазниц окон, видящих многое за свое долгое существование, наблюдали за двумя остановившимися путниками, вынужденными из-за поломки техники застрять тут, в царстве, заваленном тоннами бетонного крошева и металлической арматуры.
Гожо заглушил мотор, вытащил из чехла дробовик, прислушиваясь к наступившей тишине, подошел ко мне. Тишина, после долгого рева двигателей, давила на перепонки, будто я прикрыл ладонями уши. Лишь легкий гул, потрескивание перегревшегося двигателя и едва уловимый, гуляющий между развалинами ветерок.
– Чего там? – Нахмурив брови, поинтересовался цыган.
– Двигателю кранты. Все, приехали! Сливайте воду, тушите свет.
– Не вовремя, братка, эх как не вовремя! Давай вскрывай боковину, глядеть будем. Я, конечно, не Магарыч, но кое-чего в технике секу. – Красавчик старался не показывать нахлынувшее на него волнение, беглым взглядом высматривая окрестности окраины городка-призрака.
Стараясь не обжечься, я все-таки справился с капризной боковиной, отбросив жестянку в сторону. В открытое пространство тут же повалил пар, обдав лицо. Видимо, выкипела вода из системы охлаждения. Когда пар рассеялся, мои догадкам суждено было сбыться, притом, что все было намного хуже. Исхудалый патрубок, идущий от радиатора, порвался, выплеснув горячую воду.
– Патрубок порвало. – Подытожил я, вытирая мокрые ладони о полы куртки.
– Мда, дело дрянь. Сейчас пороюсь в корзине, может, чего на запас механик наш оставил. – С этими словами Гожо направился к своему «мустангу», а я стал выворачивать наизнанку нутро своей корзинки.
Где-то на вершине расположившегося рядом холма раздался протяжный вой, подхваченный другими глотками. Я выхватил из чехла дробовик, передернул подвижный затвор, отправляя патрон, начиненный картечью, в ствол ружья. Вой повторился снова.
– Кара минжа! Это панцирные волки. Только их не хватало для полного счастья. Ползуна вам в зад! Бросай свой мопед, давай забирайся в седло за моей спиной, валить надо! – Здоровяк быстро перекинул ногу через сиденье, оседлал «мустанга», дергая кольцо стартера.
Кажется, сама Пустошь была против нас.
Стартер с натугой гудел, стараясь изо всех сил запустить движок, но тот, словно потеряв интерес к происходящему, желал одного – спокойного отдыха. Красавчик заметно нервничал, то и дело громко ругаясь и проклиная всех и вся. Но двигатель молчал.
– Брось ты это дело, брат! – Крикнул я пытающемуся запустить капризный двигатель цыгану. Тот, плюнув и сказав что-то по-цыгански, спрыгнул, дробовик снова появился в его руках.
Я же, припав на колено, вжал в плечо приклад дробовика, стараясь выследить малейшее движение в сумрачной мгле.
Волки продолжали жалобно подвывать, при этом их вой становился все ближе и ближе. Они давно учуяли нас, только я никак не мог понять, почему они еще не напали. Так почему же они словно играют с нами, стараясь нагнать как можно больше страха? Страх заставляет совершать необдуманные поступки, страх сковывает движение и наводит панику. Если стаю ведет опытный вожак, она так просто никогда не нападает, лишь для того что бы поразвлечься.
Сначала мелькнула тенью одна фигура, потом еще две. Я знал, что это не предел – в разных стаях, встречавшихся на моем пути, насчитывалось до десяти и более особей.
Волк ловкое и очень быстрое животное, способный развивать достаточную скорость, благодаря узкой обтекаемой грудной клетке, покатой спине и сильным ногам. Строение лап позволяет хищнику чувствовать себя комфортно в любых условиях: как и на занесенных песками равнинах, так и в горных местностях. А покрывающие, всю спину и бока, панцирные пластины отлично защищают животное от стычек с более крупными хищниками и неплохо оберегают от попадания пуль. Поэтому убить его не так-то просто, тут нужна сноровка и умение. И, слава Создателю, таковыми качествами я располагал.
Слабые места во всем этом бронированном звере, конечно же, имелись: во-первых, непокрытый пластинами живот: волк очень быстро перемещается и лишние пластины на животе замедлят ход; во- вторых, голова: пластинами покрыта только верхняя часть до лба, а вытянутая морда, лоб и глаза открыты. Другой вопрос: а попадешь ли ты в скачущего и ловко перемещающегося с места на место волка?
Тем временем волки двигались по кругу, сжимая свое кольцо и подбираясь вплотную к нам.
– Чего они выжидают? Я не мастак охоты на панцирного волка, но точно знаю, что их заставляет охотиться – голод. А раз так, то чего они ждут? – Цыган уселся за «мустангом», из-за приземистого агрегата, над сиденьем, торчал ствол дробовика, а чуть поодаль выглядывала взъерошенная, покрытая слоем песка и пыли, голова Гожо. Прищуренный глаз обожжённой части лица бегал из стороны в сторону, высматривая мечущиеся в полумраке тени.
– То-то и оно, что особи ведут себя уж очень странно! Значит так, Гожо, их около десятка. Среди всей этой своры есть как минимум два матерых волка. Они сильны и очень опасны, старайся не подпускать их слишком близко – такой зверь легко перегрызет тебе глотку или вспорет живот. Как сам понимаешь, это вожак и его возлюбленная. В отличие от людей, волк однолюб и не когда не бросит волчицу с выводком. А все остальные их потомство: сеголетки и совсем мелкие переярки. – Я снова обвел взглядом сектор обстрела, приметив мелькнувшие тени волков. Осталось совсем немного и волки выйдут к нам в самый эпицентр.
Рана под повязкой на лбу напомнила о себе легким покалыванием. Стук в груди усилился, отдаваясь шумным уханьем в ушах. Ладони вспотели, все тело словно сжалось в комок, напряглось, готовое к любому, даже самому неожиданному выпаду. К горлу подкатил комок. Я придвинул поближе ножны с мачете, взвел курки револьверов.
Что-то удерживало волков, словно управляя ими, заставляя совершать эту игру в «кошки- мышки».
– Меться им в голову или бей по ногам, по крайней мере, это собьет их движение. В прыжке старайся попасть в живот. Не трать напрасно патронов. Высчитывай координаты движения зверя, волк в нападении двигается по кругу. И ни кто не даст тебе гарантий, что когда выстрелишь, ты попадешь в зверя, возможно, именно в этот момент волк набросится тебе на спину и острыми клыками перегрызет тебе позвоночник. – Я продолжал давать нужные в схватке с панцирником советы, благо на это было время.
– Успокоил, монах, ничего не скажешь, стратег хренов! – Гожо нервничал. Пот огромными бусинками скатывался по его лбу, перемешиваясь с пылью, стекал грязными подтеками.
Вдруг из опустившейся на окраину разрушенного города темноты выскочил рослый вожак. Матёрый волк, ощетинившись панцирными пластинами, рванул на меня. Слюни длинными нитями свисали с пасти, острые клыки обнажились в страшном оскале. Зверь рычал и стремглав несся, предвкушая сладость своей победы. Я выстрелил, метясь в башку твари. Но волк, словно предчувствуя, скакнул в сторону и тут же, оттолкнувшись на пружинистых лапах, взметнулся вверх. Картечь вспорола песок. Досылая патрон в ствол, я передернул передвижной затвор и вжал спусковой крючок. Огненный сноп вырвался из ствола, освещая округу. Картечь, высекая искры из пластин, частично зацепила брюхо вожака. Тот взвыл и свалился прямо на меня. Все произошло слишком быстро, я даже не успел среагировать и хоть как-то отвести удар. Под тяжестью тела матерого волка я упал, хорошо приложившись спиной о землю. Пасть клацнула зубами у самого носа, изрядно залив меня слюной. Я успел лишь подставить цевье дробовика, когда пасть снова сомкнулась в смертельной хватке. До ушей донесся звук тяжелого дыхания и скрежет сжимающегося клыками металла. Вожак упорствовал, упираясь когтистыми лапами мне в живот. Еще немного и он одолеет меня.
Там, где оставался Гожо, вовсю кашлял дробовик, слышалась ругань цыгана и вой подранков.
Левой рукой, выпрямив титановые пальцы, я с силой врезал в живот твари. Зверь взвыл, еще сильнее вгрызаясь в цевье дробовика. Я продолжал наносить удары, пока крепкие металлические пальцы не
