лестничным пролетам с хлипкими, покореженными поручнями, уходящими вниз, где нас ждала неизвестность…
Глава 25. Лаборатория
Здесь, внизу, было тихо и пусто. Мы все шли и шли, эхо шагов гулко звучало в тишине. Иногда едва горевший факел выхватывал сырые стены этого тоннеля. Да, это был тоннель. И куда его темное жерло вело нас, пока оставалось загадкой. Тоннель выглядел как все его собратья: обычная бетонная стена от пола до потолка, мокрые потеки, черные лужи да темно-зеленая плесень. Стало казаться, что он попросту бесконечен. Иногда проскакивали крысы, покрытые клочковатой серой шерстью. Грызуны щетинились, противно пищали, а длинные мерзкие хвосты, тянувшиеся за их обладателями, оставляли на маслянистых, черных лужах, едва уловимые полосы, которые вмиг исчезали. Но вскоре пол резко пошел под уклон, потянуло сыростью и омерзительной гнилью. На стенах висели заросшие все той же плесенью лампы, некоторые тускло горели. На полу в беспорядке валялись почти сгнившие от времени строительные инструменты и прочий хлам.
Шаги гулким эхом разносились по коридору, отражались от стен, множились. Иногда к этим звукам добавлялся шум капающей воды. От этого безостановочного, тоскливого однообразия веяло жутью. За спиной послышался протяжный скрежет, словно какая-то бестия принялась затачивать о бетонные стены свои и без того острые когти. Циркон поежился, растеряно бросил взгляд через плечо, но позади царил кромешный мрак. Снова череда обшарпанных ступенек, несколько лестничных пролетов, и скудный свет выхватил настежь распахнутую тонкую металлическую дверь. На двери корявыми буквами было намалевано: «Добро пожаловать в ад!». Тишина. По загривку прокрался холодок. Ну и шуточки у местных обитателей, мутанта вашего!
И вот мы оказались в широком круглом зале с высоким сводом потолка. Едва разгоняя властвующую тьму, горели электрические фонари. Отбросив в сторону факел, я посильнее сжал рукоять обоюдоострого клинка. Под высоким сводом потолка раздавались протяжные стоны, всхлипывания, едва уловимые на грани восприятия шепоты. На огромных цепях висели клетки, подвешенные к потолку – добротные, из прочной арматуры. Они чем-то походили на те маленькие клетки, в которых держали почтовых воронов. Но в этих клетях можно было запросто усадить пару доходяг, встреченных нами недавно.
В зияющих проемах между арматурами торчали ноги и руки – тонкие и жилистые. Вой и плач отчего-то стали усиливаться, становясь все громче и громче, будто сидевшие в полутьме заключенные почувствовали наше появление. Вот плач и неразборчивый шепот перешли в крик, раздалось бряцанье цепи, звонкие удары чем-то тяжелым о металлические прутья.
Клеток висело много. Это сколько же тут народу держат? Ироды! От всего увидено в горле вмиг пересохло. С трудом проглотив прошедший рашпилем ком, я вытер кулаком покрытый потом лоб.
Где-то вверху с громким лязганьем сработал механизм лебедки, и несколько подвешенных клеток пришли в движение. Звон цепей усилился, и огромные клети с силой врезались об пол, поднимая клубы пыли. Истошный крик заглушил шквал стонов и воплей, будто с кричавшего снимали шкуру. Из ближайшей к нам упавшей клетки между раскуроченными прутьями, словно змей, просунулось тонкое жилистое тело. Я невольно отпрянул, натолкнувшись на огромную тушу Циркона.
За долгое время служения Ордену я повидал многое и думал, что меня невозможно чем-то удивить. Ан нет, ошибался! Пустошь выкинула новый фокус.
– Да храни нас Создатель! – Сорвалось с моих губ.
Это было по-настоящему жутко. Лицо, озаренное слабым светом мерцающих ламп, покрывала крупнозернистая, испещрённая трещинами и рытвинами корка, из которой, извиваясь, торчали длинные тельца каких-то червей. Они двигались, будто на лицо существа была одета живая маска. Огромные глаза были неестественно темными. Содрогнувшись и оскалив пасть, существо приподнялось на конечностях. Коленные суставы твари были вывернуты в обратную сторону. Оно присело и вдруг совсем легко, не прикладывая особых усилий, взметнулось вверх. Неестественно длинные жилистые руки вытянулись, когтистые пальцы вцепились в цепь одной из висевших клетей. Существо, быстро двигаясь, переметнулось на соседнюю клеть и застыло, всматриваясь в нас. Бородач вскинул трехлинейку и выстрелил. Пуля высекла искру, угодив в крепкие звенья цепи. А твари словно и след простыл. Я попятился, стараясь просматривать весь свод подземного зала.
За спиной глухо фыркнуло и противно захрипело. Мурашки ордой пробежали у меня по позвоночнику. Я резко обернулся, выставив перед собой клинок, готовый противостоять любому натиску. Передо мной, в паре шагов, стоял мутант. Снова раздался выстрел. Только в кого стреляет Циркон? Мутант снова фыркнул, губы раздвинулись, натянулась сухая корка в уголках рта, истошно заверещали черви, наружу высунулся распухший черный извивающийся язык.
Существо завыло, на конце языка раскрылась пора, из которой в мою сторону вырвался густой плевок зеленоватой субстанции. Я успел уйти с траектории плевка, отстранившись в сторону. Циркон, стоявший рядом со мной, заорал, словно его облили раскаленной смолой, и вцепился в правое плечо мертвой хваткой, выронив на пол трехлинейку. От попадания на кожу субстанция зашипела, поднимая вверх едва уловимые струйки дымка. Видимо, отстреливаясь, бородач не заметил этого плевка.
Я, вскинув нож, бросился на тварь. Она сорвалась с места и на всех парах полетела на меня. Мы жестко врезались друг в друга. Перед глазами вспыхнули разноцветные пятна. Истошно визжа сервоприводами, кибернетическая рука сжала горло бестии. Когтистые лапы существа потянулись к корпусу, стараясь вцепиться когтями в мою плоть. Я клинком ударил тварь в грудь – он врезался в костяной нарост, не произведя особого эффекта. Нас бросило на деревянную перегородку, возвышающуюся совсем рядом. Ветхие доски с хрустом треснули под натиском наших тел. Мы упали в какую-то узкую яму, похожую на ту, в которой механики ремонтируют сендеры. Тварь снова раззявила гнилой рот, пытаясь высвободить на свет свой черный склизкий язык. Нет, на этот раз не получится! Я схватил язык кибернетической рукой, потащил на себя, и тут же одним сильным движением отсек его. Мутант отчаянно взвыл, по подбородку потекла зеленоватая субстанция, которая тут же принялась шипеть. Лягнув конечностями, он ужом выполз из-под меня. В полумраке мелькнула огромная когтистая лапа. Удар. Меня отшвырнуло в сторону, как тряпичную куклу. Я покатился по полу и затих, чувствуя, как в грудной клетке разливается боль.
Существо завизжало на одной ноте. В этом звуке не было ничего – ни боли, ни страдания. Просто вой, будто мутант подавал какой-то сигнал.
Сверху, над ямой, доносился подозрительный шум. Я застонал, сглотнул слюну и, не в силах подняться, стал пятиться назад, пытаясь в кромешной темноте нащупать свой нож. Голова мутанта стала мотаться из стороны в сторону – все быстрее и быстрее, руки заколотили по стенкам узкой ямы. Почему-то кислота стала сжигать своего обладателя.
Вой стих. Существо еще несколько раз дернулось и успокоилось. Подняв клинок, я с трудом выбрался из ямы, пошатываясь и спотыкаясь на деревянных обломках, направился к Циркону. Где-то в глубине зала гудел дизель-генератор. Лампы на потолке мерно мерцали, высвечивая мрачный проход, заставленный металлическими лежаками на больших колесиках. На некоторых из них лежали люди, их руки и ноги были пристегнуты ремнями. Закрепленные в невысокие штативы, прозрачные пластиковые пакеты были наполнены какой-то жидкостью, которая по тонким трубочкам вливалась в вены людей. Клетки по-прежнему висели на крепких цепях, громко поскрипывая. Стоны и вопли стихли, будто невидимый хозяин этого ада отдал приказ всем заткнуться.
Да что же это такое?
Переведя дух, я уже собрался подойти к распластавшемуся на пыльном полу Циркону, когда в глубине зала заметил движение. Несколько темных фигур направлялись сквозь ряды лежаков. Омеговцы? В том, что это были солдаты Замка, я не сомневался. Вот только что они тут делают? Неужели они взялись охранять эту тюрьму?
Я, метнувшись к бородачу, носком сапога подцепил трехлинейку, подбросил ее в воздух и, не останавливая движение, подхватил пальцами за цевье. Тут же передернул затвор, досылая патрон в патронник.
Я взглянул на Циркона. Он лежал без движения и лишь иногда, едва заметно, подрагивал всем телом, сильно сжимая обгоревшей ладонью разъеденное кислотой правое плечо. Рана была ужасной – кислота разъела ключицу, оголив белеющие в кровавом месиве кости. В застывших пальцах правой руки бородач сжимал цилиндрический предмет с острой иглой на конце. Видимо, он что-то вколол себе. Я ухватил
