— Да ты и сам вроде не из кабинета вылез?
— Ай, — отмахнулся предисполкома, — посевную заканчиваем. А семян с гулькин нос выделили. Вот и смотри, чтобы всем хватило на сев, а не на помол, как некоторые решили.
— Не завидую, — искренне посочувствовал Василий Васильевич, вспомнив подписную кампанию на заем. — Но хоть солдат-то не берешь с собой?
— Милицией обходимся, — не понял подначки Скрипаль. — Здесь вот какое дело…
Прихрамывая, он отвел Ченцова в сторону от машин.
— Ты на последнем бюро райкома не был. А первый из области нерадостные вести привез. Он человек новый, тебя не знает, — замялся председатель.
— Чего уж там, говори, — ободрил его подполковник.
— Есть мнение, что ты не совсем… энергично, что ли, ведешь работу по истреблению в районе национализма.
— Истребить? — усмехнулся Ченцов. — Национализм, как я понимаю, идейное течение. И бороться с ним должны идеологи, а не мы.
— Вот-вот, — закивал головой Скрипаль. — Недопонимаешь ты момента. — И, понизив голос, добавил: — Мысли свои при себе оставь. Они никому сейчас не нужны. Есть жесткая установка на борьбу с национализмом на всех уровнях. Все. Другого быть не может.
— Я делаю свое дело, — жестко сказал Ченцов. — Уж как, это другое дело…
— Нет, не другое! — взъерепенился предисполкома. — Вместо того чтобы выжигать каленым железом, цацкаешься, либеральничаешь с бандеровцами!
— Это в каком же смысле?
— В докладной товарищ Смолин все изложил четко. С фактами.
— Ах, вон оно что, — понял наконец Василий Васильевич. — Значит, этот сукин сын не только в управление, но и обком успел накатать жалобу.
— Успел, — вздохнул Скрипаль. — Это для нас с тобой он сукин сын. А для остальных товарищей он — капитан Смолин, погибший при исполнении служебных обязанностей в борьбе с националистами. Уразумел?
— Еще бы!
— О Сидоре есть новые сведения?
Ченцов отрицательно покачал головой.
— Скверно, — крякнул Скрипаль. — Сейчас бы закрыть это дело. Операцию-то по истреблению банды ты провел блестяще. Глядишь, и выкрутился бы.
— Песенка этого головореза спета.
— Так-то оно так! — согласился председатель, потом немного сконфузился и, не глядя на подполковника, договорил — Боюсь, что впопыхах наверх доложили несколько в приукрашенном виде.
Ченцов насторожился.
— Что поделаешь, — развел руками Скрипаль. — Нам нужны сейчас политические победы.
— А отвечать потом мне придется?
— Семь бед, один ответ, — глупо сострил председатель и осекся.
— Спасибо, что хоть предупредил. — Ченцов обернулся к машине.
— А ты чего в Копытлово? — поспешил сменить тему разговора Скрипаль и, цепляя протезом за булыжники на дороге, захромал позади подполковника.
— Хотел заехать к вдове Сидорука, — после некоторого молчания ответил Ченцов. — Может, помочь чем надо?
— Да были мы у нее сегодня с Семой Поскребиным. Сельсовет ей денег выделил, мучки немножко завезли, мануфактурки. Ну, все, как положено.
— Сашка тоже кое-что из продуктов в багажник положил. Заеду.
— Как знаешь, — не стал отговаривать предисполкома. — Я думал, вместе поедем.
— Как-нибудь в другой раз. — Ченцов остановился, протянул Скрипалю руку. — Спасибо на добром слове!
— Сочтемся! — закивал председатель. — Кстати, автомат свой забери. Я так и вожу его в машине.
— Поди, и не чистил ни разу?
— А я и не умею! — засмеялся Скрипаль, достал с заднего сиденья оружие, протянул подошедшему Сашке.
Хлопнули дверцы. Все, уже из окон, козырнули еще раз друг другу, и машины осторожно разъехались на узкой дороге в разные стороны.
По наезженному шляху не особенно долго они шли. Соловьев даже не успел проголодаться, что было для него самым точным мерилом времени. Но за какой-то речкой они поворотили в лес, и тропа повела их сквозь чащи и буреломы, глухие и гиблые болота. По этой дороге, видно, давно уже не ездили, так успела она зарасти и одичать. Приходилось все время смотреть себе под ноги, чтобы не зацепиться в траве за корягу или не налететь на ствол прогнившего дерева. К тому же не везде успели сойти подпочвенные воды, и под сапогами хлюпала и чавкала холодная жижа. Через несколько часов такой ходьбы они выбились из сил и на первом же сухом пригорке устроили привал.
Соловьев несколько раз пытался заговорить о чем-нибудь со Степанидой, но та отвечала односложно и явно неохотно. Вид ее говорил о том, что она погружена в свои мысли, и вывести ее из внутреннего оцепенения вряд ли возможно. Отчасти это было на руку Соловьеву. Он только боялся, как бы ее чрезмерное молчание не истолковали превратно. Подумают, что заставили или пригрозили. Не сама пришла, а идет под ружьем.
— Вы, Степанида, хоть при чужих людях не молчите, — попросил он женщину. — А то подумают, что боитесь меня. Начнут допытываться.
— Если бы на тропе курьерской люди вопросы задавалы, то давно в царствии небесном обитали, — устало проговорила Степанида. — Да и вам советую поменьше говорить.
— Неужели такая конспирация?
— Кроме пароля, вас никто ни о чем не спросит.
— Что ж они здесь, годами молчат?
— Нет, конечно. Новой мови они рады. Не положено только расспрашивать.
— И нам тоже?
— Нам тем более.
— Как же мы узнаем о Боярчуке?
— Это моя печаль, — не очень охотно отозвалась Степанида.
— Мы так не договаривались, — заволновался лейтенант. — Я должен быть в курсе всех событий.
— Памятую.
— Так что всякую самоинициативу я запрещаю, — повысил голос Соловьев.
Но на Сокольчук это мало произвело впечатления. Она закинула руку за голову и отвернулась от лейтенанта. Бесспорно, это задевало самолюбие офицера, но дело было дороже. И Соловьев решил не перечить женщине, но твердо гнуть свою линию.
Ближе к вечеру лес поредел, но потянулись бесконечные топи. Пришлось выломать две жерди из слежника и шагать след в след. Направление сверяли по частым зарубкам на стволах деревьев да по вешкам, предусмотрительно расставленным по краям болота. Тяжелая усталость накапливалась в теле. Промокшие ноги скоро налились свинцом. К тому же от воды начал клочками подниматься туман. Стылая сырость пронизывала до костей.
— Долго еще? — удивляясь выносливости Степаниды, уже начал беспокоиться лейтенант.
— Зараз гать под водой пошукаем. На том берегу хутор.
— Думаешь, найдем?
— Трэба!
— А может, до утра где-нибудь здесь перекантуемся? — не очень уверенный в успехе поиска,
