Тот нехотя остановился.
– Чего тебе? Кстати, ты кто?
– Овражный гном, мастер Дарин, – услышал он тот же голосок.
– Это понятно. Я спрашиваю, как тебя зовут?
– Дюф, мастер Дарин, да.
– Дюф, ага. Ты вроде вчера в шляпе был? А сегодня – нет. А без шляпы я тебя от остальных отличить не могу, – пояснил он. – Вы ж друг на друга похожи, как две капли воды!
– Шляпа, да, – сокрушенно кивнул Дюф. – Такая прекрасная была шляпа. Ее больше нет!
– Ясно, – кивнул Дарин. – Тяжелая утрата. Собственно говоря, вчера я так и думал, что ей конец. Ты ее так мусолил, что… ладно, – перебил он сам себя. – Скажи-ка, почему все еще возле Управления околачиваетесь? Не пора ли вам домой? Или вы решили в Лутаке задержаться?
– Задержаться, мастер Дарин, задержаться, да, – кивнул гном. – Я и остальные, задержались, да.
– Остальные тоже тут?
Гном обернулся: возле темных кустов, как по команде, появилось еще шесть гномов. Они поклонились Дарину и хором что-то пропищали.
– Прекрасно, – кисло отозвался тот, оглядывая гномов. – И в чем дело? Только не говорите, что тот тип, ваш господин, снова попал в кутузку!
– В кутузку?!
– В тюрьму! За решетку! В острог!
– Нет, нет, – поспешно проговорил Дюф. – Он не попал в тюрьму. Вон же он, мастер Дарин!
Дарин вгляделся в темноту. На краю бассейна с говорящими рыбами смутно угадывался чей-то силуэт. Он пригляделся получше: на бортике сидел вчерашний арестант и ел хлеб, отламывая куски от целой краюхи. Говорящие рыбы, к удивлению Дарина, почему-то молчали, и не просто молчали, а вообще никак не обнаруживали свое присутствие. При виде скромной трапезы бывшего арестанта, Дарин вспомнил, что с утра ничего не ел и решил, что в кабинете у запасливого Барклюни наверняка отыщется что-нибудь повкуснее, чем краюха хлеба.
– Слушай, Дюф. Если гномы-садовники вашего господина около бассейна увидят, накостыляют ему по первое число. Овражникам сюда нельзя заходить, а вы еще и его притащили!
– Мы не тащили нашего господина, он пришел сам, – с готовностью ответил гном. – Ты нам очень помог вчера, мастер Дарин. Ты отзывчивый и добрый человек, да. Не такой, как остальные. Остальные не любят овражных гномов, да.
– Это не меня благодарить надо, а секретаря Барклюню, – отмахнулся Дарин. – Без него со мной в тюрьме и разговаривать-то никто бы не стал!
– Но у нас нет денег, – пригорюнился гном. – И мы не можем отблагодарить тебя, мастер Дарин, так, как положено.
– Это плохо, – озабоченным голосом встрял в разговор Басиянда. – Мой господин не делает добрые дела бесплатно! Вам надлежит как можно скорее раздобыть побольше золота, чтобы щедро вознаградить моего господина за те добрые дела, что он для вас сделал!
– Басиянда, умолкни! Не слушайте его. Это мой ра… э… ладно, неважно. Просто не обращайте на него внимания – и все.
Дюф кивнул.
– И все, да.
– Ну, – продолжал Дарин, поглядывая в сторону Управления. – Вы, главное, по парку не шляйтесь, а то достанется вам на орехи! Забирайте своего господина и валите отсюда. Кстати, он у вас немного странный, – Дарин выразительно покрутил пальцем у виска. – Почему-то все время называл меня «смертный». Это в вашей стране так принято? И вообще, держался прямо как… как король!
Дюф отчего-то вдруг ужасно разволновался. Он затоптался на месте, то посматривая на Дарина и Басиянду, то оглядываясь в сторону кустов, где маячили остальные овражники, колебался, вздыхал и, наконец, решившись, произнес:
– Наш господин и есть король!
…Какая-то ночная птица вспорхнула из кустов, покружила над воротами Морского Управления, мелькнула прямо перед лицом Дарина и пропала.
– Кыш, проклятая, – поспешно замахал руками Басиянда. – Нечего тут мельтешить перед моим хозяином!
Сам же «хозяин» не замечал ни птицы, ни услужливого раба. Вытаращенными глазами он смотрел на гнома-овражника, а тот, тревожно озираясь по сторонам, рассказывал.
– Мастер Дарин, мы сильно рискуем, доверяясь тебе, да. Нам некому больше сказать, да. Кто будет слушать овражного гнома?
Он оглянулся: овражники, стоявшие чуть поодаль, согласно кивнули.
– Никто не будет слушать овражного гнома.
Такое вступление Дарину не понравилось: уж очень напоминало разговор, состоявшийся вчерашним утром. В результате, ему пришлось познакомиться с такой малоприятной личностью, как старший тюремщик Мунгар. Все бы ничего, но что-то подсказывало, что Мунгар обладает прекрасной памятью и его, Дарина, запомнит надолго. Иметь же во врагах старшего надзирателя Морской тюрьмы было, по крайней мере, недальновидно.
