— А я думала, что ты днем и ночью ждешь меня на вокзале после такого вызова.
— А ты почему без Максима? — спросил Авдеев, не обращая внимания на ее колкости.
Марина долго смотрела на мужа, словно не узнавала его.
— Это же ребенок, а не кукла, которую положил в чемодан и вези куда угодно. А если заболеет в дороге?
— Значит, не привезла? А я так ждал, надеялся.
Марина с горечью усмехнулась:
— Вижу, вижу, как ждал. Нет, Ваня, все равно не оправдаешься.
Чтобы остановить ее упреки, Авдеев сказал деловым, хозяйским тоном:
— Ладно, сейчас мы поедем в столовую, пока там обеденное время.
— Зачем в столовую? — возразила Марина, постепенно оттаивая и смягчаясь. — У меня жареные куры, грибы домашней засолки. Хватит нам вполне.
— Тогда поехали сразу домой.
Авдеев собрал вещи, сам унес в машину. Когда вернулся, Марина сказала с упреком:
— Ты у меня как старшина: ать, два!
Авдеев, чтобы обратить реплику жены в шутку, ответил, что благодарен ей за присвоение нового звания. Но шутки не получилось. Оба неловко молчали.
У дома, когда сошли с машины, Марина посмотрела в сторону лесистой поймы с оранжево пылающей листвой, спросила:
— Ты этот рай мне расписывал?
— А что, не нравится?
Она по-детски скривила губы:
— Ой, Ваня, Ваня! Забыл ты, наверно, что я сибирячка. Да у нас разве такие поймы?
— Где они, ваши поймы? — возразил Авдеев. — За тридевять земель от города. А тут прямо у крыльца. Вставай утром и любуйся. Разве не о такой пойме ты когда-то написала: «Я хочу, чтобы лес у крыльца моего начинался...»
— Гляди-ка, запомнил! — В глазах Марины появилась мечтательная задумчивость, она сказала еле слышно: — Верно, я очень хотела этого...
Авдеев обнял ее загорелыми руками за плечи, стал нежно гладить рассыпанные по плечам завитки волос и целовать в губы, шею, глаза. Все в мире, кроме Марины, перестало сейчас для него существовать.
— Ты знаешь, мне кажется, что мы с тобой опять как жених и невеста.
Она рассмеялась:
— Тогда свадьбу давай снова сыграем.
— А что, можем и сыграть, — шутливо пообещал Авдеев. — Прямо в Доме офицеров.
Марина недоверчиво махнула рукой:
— Это ты сейчас такой хороший. А через полчаса опять с головой уйдешь в службу, я ведь тебя знаю.
— Да нет, сегодня никакой службы не будет. Хватит.
Но слова своего Авдеев не сдержал. Как только Марина ушла хозяйничать на кухню, он подсел к столику с телефоном, позвонил в лазарет.
Прикрывшись ладонью, негромко спросил:
— К вам нашего солдата Зябликова привезли с поврежденной ногой. Как он там?.. Травма тяжелая?
— Пока ничего сказать не могу, товарищ подполковник, — ответила старшая сестра.
— Почему не можете?
— Сейчас его хирург, майор Красовский, осматривает.
— Осматривает или оперирует? — уточнил Авдеев.
— А вы позвоните через час, тогда будет ясно, товарищ подполковник.
— Странно. Вы что же, сами не видели Зябликова?
— Как же не видела, я принимала его. Но вы все же позвоните через час, — опять попросила старшая сестра.
«Строгая, однако, медицина у нас», — опустив трубку, подумал Авдеев. И тут же, прикрыв поплотнее дверь в кухню, позвонил в штаб полка Крайнову.
— Скажите, майор, чистку оружия в батальонах закончили?
— Так точно, товарищ подполковник, в батальонах закончили, — доложил Крайнов. — Задерживаются артиллеристы.
— Почему?
— Да ведь в песках действовали-то. Приходится все наизнанку выворачивать.
— Поврежденных орудий нет?
— Пока не докладывали.
— Не ждите, сами проверьте, непременно. А то я тут задержусь немного.
Марина вышла из кухни, с язвинкой спросила:
— Слушай, Ваня, ты командир здесь или кто?
— Сомневаешься?
— Сомневаюсь.
— Чего так?
— Тон у тебя какой-то просительный. Ну что это: «Я тут задержусь немного», «Вы сами... непременно». Когда в нашем прежнем гарнизоне к командиру полка приехала жена, солдаты даже продукты из магазина на дом доставляли.
— Да ты же сама этим возмущалась тогда, — вспомнил Авдеев.
— Ну, возмущалась... Но ты впадаешь в другую крайность. Мне просто неловко было, когда ты сам чемоданы мои к машине из штаба выносил, потому я тебя и старшиной назвала. А теперь этот разговор телефонный... У нас проводница в вагоне распоряжалась отважнее. Кстати, какие у тебя отношения с новым командованием?
— Уживаемся, — неопределенно ответил Авдеев.
— Знаю, что уживаетесь. Но хорошо или плохо?
— Не понял еще, — искренне сказал Авдеев. — И давай хоть поедим без этих... без колкостей. — Он попробовал наскоро приготовленные женой угощения, похвалил: — А ведь в самом деле грибы отменные. Это твоя мама солила?
— Она. Вези, говорит, моему дорогому зятю, — и силой выпроводила из Новосибирска. Сама и билет мне взяла.
Авдеев улыбнулся:
— Молодец теща! Добрый она человек.
— Еще бы, нахваливаете друг друга... Ну так как у тебя начальство? — снова спросила Марина.
— Говорю же, не понял еще, — серьезно ответил Авдеев.
Марина перестала есть.
— Как же так, Ваня? — Глаза ее настороженно округлились. — Ты ведь очень хотел служить вместе с Мельниковым. И вдруг...
— А ничего, все нормально.
— Вижу, вижу... — Марина не отводила от него взгляда.
— Не сочиняй, пожалуйста, — строго сказал Авдеев, а про себя подумал: «Какая она все же проницательная». И, чтобы изменить разговор, попросил: — Ты лучше о Максимке расскажи. Как он там, не хотел оставаться, наверно?
На все его вопросы она отвечала лаконично. Зато сама донимала мужа, как завзятый следователь. Ей хотелось во что бы то ни стало узнать, доволен он своим новым местом службы или уже успел разочароваться.
— А если в чем-то разочаровался? — спросил он серьезно. — Тебе разве будет легче от этого?
— Легче, тогда ты скорее переберешься в другую часть. Уж хуже не будет, поверь мне.
