Авдеев возмутился, и уже назревала ссора, но тут, к счастью, зазвонил телефон. Взяв трубку, Авдеев долго не отвечал, стараясь справиться с замешательством, потом глухо произнес:
— Слушаю.
Дежурный офицер сообщил, что в полк приехал начальник политотдела.
— По какой причине, не узнали? — спросил Авдеев.
— С ефрейтором Бахтиным беседует.
— Где?
— В вашем кабинете, товарищ подполковник.
— Хорошо, я сейчас буду.
Марина с обидой опустила свои загнутые ресницы.
— Встретились, называется!
Авдеев виновато развел руками:
— Ситуация, ничего не поделаешь. Но я быстро, я постараюсь...
— Да ты поешь хоть по-человечески, чаю попей. — Она торопливо сходила на кухню, принесла давно вскипевший чайник.
— Потом, Маринушка, потом! — пообещал Авдеев.
В штабе полка он застал Нечаева хмуро расхаживающим по кабинету.
— Что же происходит у вас, Иван Егорович? — спросил Нечаев с нескрываемой тревогой. — Сперва объявили Бахтину благодарность за помощь товарищу, теперь отменили приказ. А в штаб дивизии и в политотдел не сообщили. Да и у ваших офицеров, как я понял, нет тут единой точки зрения пока. Так ведь?
— Так, в общем-то.
— Что значит в общем-то? Разобраться нужно... Какая-то странная индифферентность! Вернулись с учения, разошлись...
— Да так уж получилось — жена ко мне приехала, — смущенно сказал Авдеев.
— Приехала жена?! Извините, не знал, Иван Егорович. В таком случае вам не нужно было приходить. Есть же заместители. Правда, майор Крайнов еще на учении старался замять это происшествие, свести к простому недоразумению. Это я заметил... Но об этом мы потом поговорим. А вы, Иван Егорович, право же, идите домой. Как нехорошо получилось!.. Теперь я должен, пожалуй, вместе с вами пойти — извиниться перед вашей женой. Вы разрешите?
Авдеев одновременно смешался и обрадовался.
— Что ж, пойдемте, Геннадий Максимович, познакомлю.
— Ну вот и сговорились.
У дома Авдеев, пропуская гостя вперед, заговорщически подмигнул: давайте, дескать, действуйте. Нечаев постучал в дверь:
— Эй, хозяюшка! К вам можно? Это что же получается, прибыло сибирское пополнение, а в дивизии никто не знает? Нехорошо, нехорошо, дорогие товарищи!..
— Да вот не зачислил еще на довольствие, — подыгрывая Нечаеву и как бы жалуясь, ответил Авдеев. — Все дела неотложные, Геннадий Максимович.
— А это уж так. Наши дела в первую очередь портят настроение нашим женам. Но вы постарайтесь, дорогая сибирячка, сильно на своего супруга не гневаться.
— А вы проходите, проходите, Геннадий Максимович, — пригласил Авдеев, подал стул. — Может, чайку с нами выпьете?
— Спасибо, пил уже дома. Вот с хозяйкой познакомлюсь с удовольствием. — Нечаев подошел к слегка растерявшейся Марине, пожал ей руку, шутливо заметил: — Вы храбрая женщина.
— Почему? — Она растерянно улыбнулась.
— Ну как же? Десантировали без предварительной разведки. Наверно, и наших никого рядом не оказалось?
— Представьте, спасатели нашлись, подвезли.
— Вот это уже хорошо. Но теперь вы у нас в плену.
— А я, знаете, уже подумываю о побеге, — призналась она шутливо.
— Напрасно, — сказал Нечаев. — Не выпустим.
— Охрану поставите?
— Приворожим.
— У-у-у, я стойкая. — Веселое лукавство в глазах Марины мгновенно сменилось искренним любопытством. — А вы сами-то давно здесь?
— Более десяти лет.
— Непрерывно?!
— Уезжал на учебу. Вернулся. Два офицерских звания получил тут, в Степном гарнизоне.
— Значит, вы уже ягода этого поля, Геннадий Максимович.
— Не волнуйтесь, вы тоже скоро приживетесь на этом поле, — сказал Нечаев.
Марина развела руками:
— Интересно, как это можно судить о человеке, по существу еще незнакомом?
— Но вы же сибирячка, — ничуть не смутившись, заметил Нечаев. — А сибирский человек непривередлив, вживается быстро. И характер у сибиряков широкий, общительный.
— Возможно. — Марина широко улыбнулась.
Авдеев смотрел на Нечаева, на его совсем еще молодые зеленоватые глаза и думал: «Какой он все же душевный человек, как умеет расположить к себе!»
Марина принесла с кухни чайник, поставила на стол чашки. Но Нечаев отказался:
— Спасибо. В другой раз. Сейчас очень тороплюсь. — И, уже прощаясь, сказал: — Если понадобится какая помощь, прошу в политотдел без всякого стеснения. Звоните, заходите.
2
От Авдеевых начальник политотдела направился в лазарет повидать рядового Зябликова. Эту встречу нельзя было откладывать, потому что попытка прояснить случившееся в беседе с ефрейтором Бахтиным ни к чему не привела.
«Я что, я помощь Зябликову оказывал как товарищу, — объяснял Бахтин. — Потом медпункт искал. Думал, как лучше сделать. А знал бы, что такая заваруха выйдет, с места бы не сдвинулся. Пусть бы этот Зябликов до конца учений лежал в окопе».
И как Нечаев ни старался втолковать Бахтину, что долгое его отсутствие в самый напряженный момент «боя» возмутило товарищей по взводу, ефрейтор упрямо твердил: «Ерунду они говорят, умников из себя строят. А я вот рапорт напишу, чтобы перевели в другой взвод. Не хочу больше служить с такими приятелями».
Нечаев знал, что Бахтин прибыл во взвод полгода назад из расформированной строительной части и первое время с трудом привыкал к строгой дисциплине, повторяя то и дело, что на стройке ему было хотя и нелегко, зато чувствовал себя он свободно: хотел работать — работал, хотел отдыхать — отдыхал. Однажды на тактических занятиях, находясь в головном дозоре, Бахтин ухитрился выкупаться в колхозном водохранилище. Нечаев узнал об этом из ротного боевого листка, где ефрейтор был изображен ангельски блаженствующим в воде среди множества гусей и уток. Под рисунком стояла подпись: «Странная находчивость разведчика». Потом Бахтин проявил халатность на занятиях по борьбе с танками. В итоге несколько дней пробыл в лазарете. И вот новый случай...
Когда Нечаев приехал в лазарет, больные играли в шахматы, читали журналы, прогуливались возле веранды в садике. Зябликова среди них не было. Дежурная сестра принесла Нечаеву белый халат и проводила по коридору в самую дальнюю палату.
Зябликов был в палате один. Он сидел на узкой белой койке и смотрел в окно, к которому вплотную
