свист - где-то рядом, в версте-полутора, не дальше.
- Живей, живей! - заторопил Глеб. - Не мешкай!
Пяйвий кое-как обулся, и они поспешили дальше, обходя гибельные елани, притаившиеся в ожидании случайных жертв. Свист больше не повторялся, но Глеб уже определил точное направление и шел уверенно, ведя за собой Пяйвия. Сгустившиеся было заросли снова поредели, и открылось еще одно, на этот раз большое и рыжее, как запекшаяся кровь, болото. Откуда-то из середины, из-за высоких стрел осоки, доносились звуки, похожие на отчаянные всхлипы. Глеб выдернул с корнем сухую елку с наполовину осыпавшейся хвоей, прыгнул на зеленый камень и увидел над осокой белобрысую макушку и вскинутые руки с растопыренными пальцами.
- Алай!
Камни, выступавшие из земли, складывались в длинную цепочку, которая вела туда, где беспомощно барахтался утопаюший. Глеб в несколько прыжков добрался до середины болота, но камни кончились, а до Алая оставалось еще шагов пять. Увидев Глеба, он забарахтался еще сильнее и ушел в трясину по самую грудь. Ладони беспомощно зашлепали по болоту, а из прокушенных губ вырвалось сиплое:
- Спаси...
Глеб, держа елку за комель, протянул ему верхушку. Алай ухватился сперва одной рукой, потом другой, застонал от напряжения. Глеб уперся пятками в камень.
- Держись крепче!
Над осокой показались облепленные тиной плечи Алая, но внезапно елка вырвалась у него из рук, и Глеб, не удержав равновесия, полетел в болото. Упал на спину, и черная вода тотчас сомкнулась над животом. Расплескивая жидкую грязь, с трудом перевернулся, протянул руку, вцепился в выступ камня. Пальцы заскользили по влажной, как лягушачья кожа, поверхности. Ноги ушли в глубину, словно к ним привязали чугунную чушку. Глеб с усилием вырвал из трясины другую руку, схватился за какой-то корень, обвившийся вокруг камня. Увидел над собой Пяйвия, который протягивал прямой как жердь ствол молодой березы.
- Не надо... Я сам. Ему... помоги...
Погрузившись почти по горло, Алай захлебывался в крике. Глеб увидел напрягшуюся спину Пяйвия, согнутые в коленях ноги. Выбравшись из болота, взялся за березовый ствол - потянули вдвоем. Трясина нехотя, с жадным хлюпаньем, отпускала Алая - вот он высвободился по пояс, лег на живот и, как ящерица, виляя телом, пополз к спасительному камню. Пяйвий, освобождая место, перескочил на соседний валун. Глеб отбросил ствол, подал Алаю руку...
Потом они втроем сидели на краю болота и приводили в порядок мысли и чувства. Алай смахивал на водяного - ядовито-зеленые нити опутывали его с ног до головы. Подумав об этом, Глеб посмотрел на Пяйвия, на себя и грустно усмехнулся - сами не лучше.
- Где Гарюта? - было первым его вопросом, хотя ответ на него он уже знал.
- Там... - сказал Алай, стуча зубами, и болото ответило хриплым вздохом.
- Страшно... - проговорил Пяйвий. Глеб стянул с плеч промокшую одежду.
- Что вас сюда занесло?
- Сигнал. Кто-то засвистел, и мы...
- Сигнал? А разве... Разве это были не вы?
- Нет. - Алай пощупал пустой карман: - У меня и свистка нет. Вчера был...
- Постой. - Глеб уставился на него непонимающим взглядом. - Если не ты и не Гарюта, то кто тогда?
- Илья. Или Савва.
- Или Коста, - добавил Пяйвий.
- Коста ждет у реки, - возразил Глеб. - Река на востоке, а свист мы слышали с юга.
- Мы тоже.
Глеб замер с кафтаном в руках. Так и не выжав, принялся снова напяливать его на плечи.
- К черту! Возвращаемся на ушкуй. Будь я проклят, если сейчас все не раскроется.
Но вернуться было не так-то просто. Они проплутали до сумерек, пока Пяйвий не наткнулся на оставленную на дереве зарубку. Когда вышли на берег, темнота уже опустилась на землю. Глеб взбежал на холм и вскрикнул, увидев сразу шесть костров, горевших вдоль реки!
- Кто здесь? Чудь? - прошептал он, и тут же сердце радостно забилось. Коста!
Коста сидел возле одного из костров - не узнать его было невозможно. Услышав крик, он поднялся во весь рост.
- Что стряслось? - спросил Глеб. - Почему костры... почему так много?
- Я думал, вы заблудились, - ответил Коста, и едва ли не впервые Глеб уловил в его голосе тревогу. - Зажег побольше, пусть светят.
- А Илья? Савва?
- Я думал, они с вами.
Глеб рассказал все, как было. Коста помрачнел.
- Гарюта... Еще один...
- Один ли?
В этот миг с вершины холма кубарем скатился Илья с туго набитой охотничьей сумкой и опустошенным колчаном.
- Уф-ф! Все на месте?
- Не все. Где Савва?
- Разве он не вернулся?
- Мы ждали вас обоих. Илья смутился.
- Мы были вдвоем, ходили как привязанные. Вдруг кто-то подал сигнал... Побежали, вляпались в болото. Раздумывать было некогда, решили обойти его с двух сторон, потом встретиться.
- И что?
- Разминулись...
- Час от часу не легче, - пробормотал Глеб, - Все слышали сигнал, но никто его не подавал!
- Как... не подавал? - Илья уронил снятую с плеча сумку.
- А свисток у тебя есть? - спросил Коста вкрадчиво.
- Есть. - Илья зашарил в кармане. - Даже... Даже два.
Он разжал ладонь и удивился, похоже, больше всех.
- Один мой! - воскликнул Алай. - Красный был только у меня.
- Чудеса...
- Где Савва? - спросил Глеб, и рука сама собой потянулась к мечу.
- Не знаю.
- Одно из двух, - сказал Коста, - либо его нет в живых, либо все эти проделки...
И тут из темноты бесшумно, как тень, выступил Савва. Буравя Косту взглядом, сжал кулаки.
- Договаривай! Чего замолк?
Коста отвернулся к костру. Стараясь казаться равнодушным, пробубнил:
- Теперь незачем.
- Договаривай! Ты хотел сказать, что эти проделки на моей совести?
- Уймитесь! - строго сказал Глеб. - Нам осталось только перегрызть друг другу глотки.
- Когда-нибудь этим и кончится.
- Кончится, если озвереем. - Оглядел всех пятерых, спросил хмуро: - У кого какие соображения?
Илья вяло отмахнулся - какие соображения... Коста, согнувшись над костром и ни на кого не глядя, проговорил:
- Соображение одно: кто-то из нас врет и не краснеет. Узнать бы кто...
Утром в полном молчании погрузились на ушкуй и продолжили путь на север. Когда берега Онеги раздвинулись, как разведенные в стороны руки, и исчезли в тумане, Илья приглушенно сказал:
- Студеное море. Добро пожаловать...
Первые версты по морю дались легко. Дул слабый юго-восточный ветер, наполнявший парус и подгонявший ушкуй в нужном направлении. Путешественники стояли на палубе - никто из них, за
