вперед. Такими, какие мы сейчас, нас делает прошлое. И иногда оно возвращается, чтобы лишить покоя. Или хуже.
— О чем это вы?
— О той, кого я когда-то знал. Я имею в виду, мне казалось, что знал. И мне так кажется до сих пор. Я слишком устал, чтобы соображать. Теперь ты знаешь, почему я пью. Помогает держать демонов и воспоминания в глубине.
Костелло улыбнулась и отпила еще глоток из стакана Андерсона.
Священник сидел за столом, рядом стояла кружка с чаем. На тарелке после тостов остались крошки. Он явно получал удовольствие от поздней трапезы: просматривал утреннюю почту, вскрывал конверты и складывал счета в ровную стопку. На нем была самая обычная одежда, но из ворота свитера аккуратно выступал стоячий воротничок. Его можно было принять за священника любой конфессии.
Виски, выпитое вечером, помогло Костелло уснуть, и она впервые за все последние дни выспалась. Теперь она чувствовала, как к ней возвращается злость: она была готова противостоять всему миру и Лиску — в частности.
Она постучалась в открытую дверь.
— Мистер Лиск?
Священник встал и очень вежливо кивнул ей.
— Здравствуйте, полиция. Я в курсе, пожалуйста, входите, — сказал он. — А-а, это вы, мистер…
— Малхолланд.
Лиск сел на прежнее место. Его волосы были взъерошены, а кожа слегка покраснела, как будто его застала непогода. Улыбка делала его привлекательным и располагала к себе. Костелло отнесла его к категории мужчин, которым женщины доверяют. Она улыбнулась ему в ответ, и в его глазах что-то промелькнуло. «Интересно, — подумала Костелло, — он что, стеснительный? Или — голубой?»
— Где именно вы были вчера ночью? — спросила она дружелюбно, но твердо.
— Я ездил на машине в Баллахулиш. Туда и обратно. Я не собирался вот так исчезать, но после событий последних дней я почувствовал, что мне надо уехать. Должен признаться, что мне понадобились все силы, чтобы заставить себя вернуться. Но я оставил телефон, — добавил он, оправдываясь и обращаясь через плечо Костелло к Малхолланду. — Я разговаривал со старшим инспектором Макалпином.
— А сейчас вы разговариваете со мной, — настойчиво сказала Костелло. — Мы считаем, что между убийствами и приютом может быть связь… или с кем-то из персонала, — добавила она с нажимом. Этот человек верил в гнев Божий, и испугать его было нелегко. — Как хорошо вы знали Арлин Хэггерти?
Он сложил ладони.
— О, я знал ее. Мы пытались ей помочь.
Неожиданно Костелло улыбнулась своей самой приятной улыбкой, которая всегда безотказно действовала на старушек.
— Я спросила — как хорошо. Вы протестуете против использования по воскресеньям воздушной «скорой помощи», потому что воскресенье — день Господа. И вы с удовольствием помогаете женщине, которая увлекается спиртным, и, что хуже, не отказывает себе в этом по воскресеньям. Я не понимаю, как такое может быть?
Лиск сцепил пальцы и ответил, тщательно подбирая слова:
— Вот почему вы занимаетесь своим делом, а я — своим.
— Извините, если я обидела вас своим вопросом, но это действительно трудно понять.
— Я знаю, что она торговала своим телом за деньги. Это должно было вызвать у меня негодование, но я бы выразился иначе — это опечалило меня. Кроме того, для полной ясности добавлю, что она не испытывала особой симпатии к тем, кто не принадлежал к Римско-католической церкви. — Он улыбнулся, и Костелло вынуждена была признать, что Лиск не лишен чувства юмора.
— Я родилась в Глазго. К этому привыкаешь. Вы говорите так, будто она вам нравилась.
— У нее был пытливый ум.
— Пытливый ум?
— Мы разговаривали с ней о вере. Люди не всегда такие, какими кажутся, сержант Костелло.
— Что верно, то верно. — Он поднял на нее голубые глаза, и она не отвела взгляда.
— Но она больше разговаривала с Томасом, а не со мной.
— С отцом О’Кифом?
— Да.
Костелло с трудом удержалась, чтобы не взглянуть на Малхолланда.
— Они ладили?
— Наверное. Будучи католичкой, она считала, что с ним ей легче найти общий язык, чем со мной. Она подошла к поворотному моменту своей жизни. Она старалась. Но сейчас она в руках Господа, и это должно служить нам утешением.
Костелло хотела возразить, что Арлин далеко от Господа и ее холодный труп лежит на столе в морге с зашитым животом, но вместо этого она сказала:
— Но в тот момент, когда она встала на правильный путь, ее убили. Ее нашли рядом с помойкой, наполовину раздетой в самую холодную ночь года, со вспоротым животом, и она умерла от потери крови.
— Мисс Костелло, у меня нет кризиса веры. Мой собственный брат выбрал свой путь и ушел из жизни при очень трагических обстоятельствах. — Лиск вытянул перед собой руки со сложенными ладонями. Он очень хорошо владел собой. — Если вера помогла мне пережить это, поверьте, даже встреча с Антихристом не заставит меня от нее отступиться.
— Очень тяжело потерять близкого человека — мы оба слишком часто сталкиваемся с этим по роду наших профессий. К сожалению. Старший инспектор Макалпин испытал горечь потери, похожей на вашу. — Костелло помолчала, но Лиск не отреагировал. — Это настоящая трагедия, не так ли? — Она вновь сделала паузу в ожидании ответа.
— Настоящая трагедия, — согласился Лиск, медленно кивая. Его глаза подозрительно сузились, и он замолчал.
Костелло наклонилась вперед, и ее голос стал мягче.
— Мистер Лиск, не могли бы вы нам помочь? Я не хочу опираться на слухи, и была бы признательна, если бы вы помогли прояснить обстоятельства смерти своего брата. Я знаю, что вы говорили об этом со старшим инспектором Макалпином, знаю, что вам это тяжело, но нам надо снять все вопросы.
Он медленно почесал подбородок, прежде чем ответить.
— Тут нет особой тайны, сержант Костелло. Он лишил себя жизни, испытывая сильное душевное потрясение. Думаю, что я правильно изложил ситуацию. — Он убрал руку от подбородка. — Трагично, как вы выразились, но и только.
— Спасибо. — Костелло мило улыбнулась. — Все, что вы рассказали, останется между нами.
Лиск благодарно кивнул.
— Раз уж мы здесь, не могли бы вы сказать, что это за номер телефона? — Она протянула ему листок с номером, который был записан на мобильнике Арлин.
— Это телефон офиса, — осторожно ответил Лиск. — Вот этого.
— А этот номер? — Она показала ему номер из распечатки звонков Элизабет-Джейн.
— Откуда он у вас? — Его голос чуть дрогнул, и это было первым проявлением слабости.
— Не важно. Мы знаем, что он зарегистрирован здесь. Так что это за номер?
— Это личный номер Тома. — Поняв, что его слова могут неправильно истолковать, он поправился: — Точнее, не его личный, а тот номер, по которому с ним связывается персонал.
— Как вы думаете, могла ли Элизабет-Джейн увлечься отцом О’Кифом?
Вопрос заставил Лиска нервничать.
— Мне это неизвестно.
— Между нами, — Костелло наклонилась к нему, — она была одинокой девушкой. Томас О’Киф — молодой и привлекательный священник. Как вы считаете, могло между ними что-нибудь быть? Скажем,
