оставаться в Данвегане, даже если бы ей это позволили. Она не сможет видеть миссис Мак, Фергуса, Йена и Коннора – Эйли даже сейчас холодела от ужаса, вспоминая, какими глазами они на нее смотрели.
И конечно же, она не сможет видеть Рори... Даже думая о нем, Эйли чувствовала, что сердце ее разрывается от боли. Но сказать ему правду – это невозможно! Она ни за что не предаст тех, кому обещала молчать, не говорить про флаг. Но... черт побери, она никому не позволит мучить ее! И она заставит себя расстаться с Рори. Ведь он не любит ее. Не испытывает к ней ничего, кроме презрения и отвращения.
Услышав тяжелые шаги, доносившиеся с лестницы, что вела в башню, Эйли быстро спрятала кинжал. Затем, схватив тряпку, замела пыль под кровать. Через некоторое время в замке с лязгом провернулся ключ, и дверь со скрипом отворилась. Вошел Йен, державший в руках поднос с куском хлеба и кружкой воды.
– Я думала, твой брат собирается уморить меня голодом, – сказала Эйли.
Йен покачал головой.
– Почему ты сделала это? – спросил он, присаживаясь к ней на кровать.
Опустив поднос на одеяло рядом с собой, протянул пленнице кусок хлеба. Она вежливо отказалась, но воду взяла.
– Ты что, собираешься уморить себя голодом?
Эйли улыбнулась.
– Конечно, нет.
Но и облегчать жизнь Рори она тоже не собиралась. Пусть помучается, думая, что она голодает. «Он едва ли из-за этого страдает. Ведь ему все равно», – напомнил внутренний голос, и она вынуждена была с ним согласиться. Рори же сам сказал, что она, Эйли, ему безразлична.
– Ты так и не ответила на мой вопрос, – сказал Йен. – Я спросил, почему ты это сделала?
Она уставилась на воду в кружке. Потом вдруг спросила:
– Ты ведь прокипятил ее, да?
Йен вздохнул:
– Да, да, прокипятил. Эйли, скажи, это из-за того, что мой брат женится на Мойре, да? Фергус и миссис Мак думают, что из-за этого.
Эйли кивнула и, с трудом сдерживая слезы, прошептала:
– Наверное, они никогда не смогут простить меня.
Йен сжал ее руку.
– Нам всем было очень больно и обидно. Мы думали, ты хоть немножко полюбила нас за то время, что жила в Данвегане.
Эйли сделала глоток воды и поставила кружку на поднос. Разгладив ладонью подол платья, украдкой взглянула на Йена. Только бы он не заметил белую пыль, покрывавшую темный шелк.
К
– Но я действительно полюбила всех вас, и все вы стали мне очень дороги. Мне нелегко далось это решение, и я очень сожалею, что разочаровала вас. Поверь, мне очень, очень...
– Я не виню тебя, Эйли, и благодарю за то, что ты не сказала брату правду. Жаль только, что это стоило тебе так дорого. Но не волнуйся. Мыс Фергусом найдем способ убедить Рори в том, что ты не шпионка. – Йен грустно улыбнулся. – Та сказка, которую ты рассказала Коннору, может пригодиться, если нам удастся внушить моему брату, что ты хотела уберечь флаг от Мойры.
Эйли невольно застонала.
– Что Рори сделал с Коннором?
– Ничего. Парень чувствовал себя виноватым и пришел к Фергусу, чтобы рассказать о вашем с ним разговоре. Сейчас он винит себя за то, что тебя держат в башне.
– Йен, ты должен сказать ему, чтобы не переживал из-за меня. Если бы он ничего мне не рассказал, я бы нашла кого-нибудь другого.
Снова вздохнув, Йен похлопал ее по колену.
– Что ж, я, наверное, пойду. Рори в последние дни в таком настроении, что его лучше не злить лишний раз. Если я задержусь у тебя, он ужасно разозлится.
– Похоже, они с Мойрой – прекрасная пара, – заметила Эйли, криво усмехнувшись.
Йен загадочно улыбнулся и проговорил:
– Знаешь, а Маклейнов здесь больше нет. Подписание договора было отложено.
Эйли почувствовала, как в сердце ее вспыхнула надежда, но тут же погасила это чувство. Все равно у них с Рори ничего не выйдет. Тем более теперь, после всего произошедшего.
– Спасибо, что пришел, Йен. Скажи, не мог бы ты прислать мне несколько простыней? Так мне было бы уютнее.
Он кивнул и поднялся на ноги.
– Да, конечно, пришлю. О Господи, Эйли, что же я сделал с тобой? Мне надо просто сказать ему правду. Тогда тебя, наверное, не будут держать здесь взаперти.
Она тоже встала и похлопала его по плечу.
– Все устроится, Йен. Вот увидишь.
Он нахмурился и внимательно посмотрел на нее.
– Ты ведь ничего не задумала, Эйли?
– Разумеется, нет. – Она потупилась; ей было ужасно трудно лгать ему. – Видишь ли, Йен, я надеюсь на вас с Фергусом.
Конечно, им не удастся заставить Рори образумиться. А она, Эйли, не собирается сидеть взаперти всю жизнь! И рассчитывать она может только на себя – этот урок она усвоила с детства, и не следует его забывать.
– Вот и хорошо, Эйли. Мыс Фергусом не подведем тебя. А простыни тебе принесет Мари, – добавил Йен, уже выходя за дверь.
Ранним утром, на четвертый день своего заточения, Эйли осторожно вытащила последний железный прут. Скоро обитатели замка должны были проснуться, так что времени у нее было в обрез – приходилось спешить, как бы сильно она ни устала.
Взяв со стула веревку, которую соорудила из простыней, Эйли присела и крепко привязала один ее конец к кровати. Затем осторожно, стараясь не шуметь, подтащила кровать к окну и замерла на несколько секунд. За дверью по-прежнему похрапывали стражники – значит, ничего не услышали.
Перебросив конец веревки через оконный выступ, Эйли забралась на кровать и постояла немного, собираясь с духом. Затем перенесла через выступ сначала одну ногу, потом – вторую. После чего, ухватившись за веревку и стиснув зубы, начала осторожно спускаться по серой каменной стене. Время от времени останавливалась, чтобы перевести дух. Несмотря на утреннюю прохладу, она вспотела и весь лоб ее покрылся испариной.
В какой-то момент она почувствовала, что добралась до узла – это означало, что веревка скоро закончится. Снова остановившись, Эйли на мгновение закрыла глаза, потом посмотрела вниз, на зиявшую под ней пропасть. Ей предстояло преодолеть эту пропасть и приземлиться на покатую крышу домика стражников, пустовавшего в это время; все эти дни она наблюдала за стражниками и знала, когда они сменяют друг друга и когда заходят в домик, чтобы прилечь и отдохнуть.
Эйли оттолкнулась ногами от стены, но толчок оказался недостаточно сильным, и она поняла, что должна сделать еще одну попытку. Отчаяние придавало ей храбрости, и она, отбросив все сомнения, снова оттолкнулась от стены и тут же выпустила веревку. Через несколько мгновений Эйли с глухим стуком упала на крышу домика. Она попыталась ухватиться за выступающий конек, но промахнулась и заскользила вниз. Через несколько секунд ей удалось ухватиться за трубу, и она вздохнула с облегчением. Усевшись поудобнее рядом с трубой, Эйли отдохнула минуту-другую. Потом дрожащими расцарапанными пальцами принялась разматывать другую веревку, которую приготовила заранее и обмотала вокруг талии. Один конец этой веревки она тщательно закрепила на трубе и, еще немного отдохнув, опять начала спуск.
Когда до свободы оставалось совсем немного, в домике стражников вдруг хлопнула дверь, и Эйли в ужасе замерла, оцепенела. Прошло несколько минут, но больше никаких звуков она не услышала. Но даже если бы и услышала, у нее уже не было выбора, надо было спускаться дальше. И теперь ей
