– Бизнес есть бизнес, – сжав кулаки до боли в суставах, повторил Дима. – Бизнес есть бизнес!
Через неделю она привыкла к мысли, что придется жить в тупике.
Ну и что?
Главное, чтоб дети были здоровы, а уж закрытые двери к деньгам и успеху она как-нибудь переживет…
Больше недели она обзванивала рекламные агентства, где требовались художники, и везде получала ответ:
– Спасибо, но мы уже взяли…
Надежды устроиться на работу таяли с каждым днем, денег становилось все меньше. Барышев переводил на ее счет огромные суммы, но она не хотела к ним прикасаться, потому что взять у него деньги означало – простить.
Она сама справится. Нырнет поглубже и вынырнет в другом месте. И пусть там тоже будет тупик, зато ее больше никто никогда не предаст.
– Дмитрий Эдуардович! – налетела в коридоре на Грозовского возмущенная бухгалтерша. – Вот! Посмотрите, какую ерунду мне вместо договора «Артис» подсунул!
Грозовский нехотя взял бумаги, почти силой ему врученные, и начал их просматривать.
– Ну что, что это?! – тараторила бухгалтерша. – Сплошные несоответствия.
Дима не понял, где и какие несоответствия она нашла, зато услышал приглушенный голос Дунаева из-за закрытой двери.
– Все в порядке, старик, – самодовольно вещал Денис собеседнику, очевидно, по телефону. – Я ее сделал! Да обыкновенно! Сказал, что спать с Грозовским надо было подольше, если уж на меня наезжает! Она и уволилась!
– Господи боже мой! – прошептала бухгалтерша, приходя в ужас то ли от несоответствий в договоре, то ли от услышанного…
Грозовский пинком распахнул дверь.
Дунаев, испуганно отпрянув, бросил телефонную трубку.
– Ну ты и мразь, – буднично произнес Дима, будто пожелав «доброго дня».
И вмазал Дунаеву в челюсть со всего маху. Хорошо, что с Барышевым натренировался в столь нужном для бизнеса деле, как мордобитие.
Дунаев отлетел к стене, ударился о нее затылком и, закатив глаза, медленно сполз на пол.
«Убил, – подумал Грозовский. – И пусть. Отсижу, зато одной мразью меньше будет».
Со всех сторон уже подбегал народ, громко верещали девчонки – громче всех Ася, – и кто-то тихо сказал:
– Ну, и молодец наш Димка!
Грозовский пошел в туалет и тщательно вымыл руки с мылом.
Да, бизнес есть бизнес, но пачкаться нельзя ни при каких обстоятельствах.
Вечером звонок затрезвонил так весело, что Ольга открыла дверь, не глянув в глазок и не спросив, кто там.
Надя бросилась ей на шею.
– Он его выгнал! Представляешь! Выгнал! Димочка… Не посмотрел, что у него связи, что он ему с три короба наобещал. Взял и выгнал! Все!
Ольга закрыла за Надей дверь и помогла ей раздеться.
– Проходи. Только тихо, дети заснули.
– Ой, извини… – Надя на цыпочках пошла вслед за Ольгой в гостиную, шепотом продолжая рассказывать разрывавшие ее новости.
– Даже говорить с Дунаевым не стал, представляешь! Просто выгнал!
В гостиной она, не сдержав эмоций, по-детски подпрыгнула и со всего маха плюхнулась на диван. Ольга села рядом.
– Я уже совсем не знала, что мне делать, Оль! Димка так поступил с тобой… Вернешься теперь на работу! Гада этого там нет! Видишь, какой он, мой Димочка!
– Я не вернусь, – устало сказала Ольга, не глядя на нее. – Димка молодец, но я не вернусь… Мне надо совсем жизнь изменить, совсем. Иначе ничего не получается.
– Что?! Что не получается?! – схватила ее за руку Надя.
– Жить не получается, Надька. Мне так плохо, так плохо…
Надька уткнулась ей в плечо, обняла и заплакала.
– Олечка, подружка моя дорогая! Господи…
Год пролетел как день…
Вернее, как безрадостная темная ночь.
Как будто вчера Ольга устроилась в редакцию «Московской труженицы», совсем недавно бывшей заводской многотиражкой. Но и сегодня толстые тетки в стоптанных сапогах, дешевой одежде и с плохим макияжем продолжали пренебрежительно отдавать ей указания, будто она не дизайнер, а девочка на побегушках.
– Громова! Съездите, принесите, передайте, зайдите…
Платили копейки, но на жизнь хватало. Просто Ольгу перестала интересовать красивая одежда, косметика, украшения, развлечения.
Так что на жизнь хватало.
Сегодняшнее утро началось как обычно.
– Громова! – через весь кабинет гаркнула огромная рыхлая Семина с перламутровыми губами. – А ну-к, съезди в типографию, сверь печатные формы с распечаткой, а то в последний раз вся верстка слетела!
– Да, конечно, – равнодушно ответила Ольга и пошла в секретариат.
Ей было наплевать, куда и зачем ехать. Лишь бы в душу не лезли.
В типографии она задержалась возле стопки свежеотпечатанных брошюр, лежащих на столе. Чем они привлекли ее внимание, она и сама не знала. Наверное, названием. «Путь к себе» было напечатано на обложке.
Ольга взяла одну брошюру и без особого любопытства пролистала ее. Что-то о самопознании и совершенстве. О душе, прощении и грехе… Разве об этом можно рассказать в такой тоненькой книжице?
– Вам интересно? – раздался у нее за спиной вкрадчивый голос.
Ольга обернулась и увидела пожилую женщину в черном платке, с блеклым лицом и серыми живыми глазами.
– Я только посмотреть… Извините. – Ольга поспешно положила книжицу на место и хотела уйти, но женщина мягко взяла ее за руку.
– Ну что вы! Вот, возьмите. – Она вручила брошюру Ольге и проникновенно добавила:
– Возможно, это то, что вам нужно.
Ольга перечитала брошюру три раза.
Она продиралась сквозь текст мучительно трудно, со многим готова была поспорить, но в целом… Идея, что Бог – это абстрактный дух, который пронизывает Вселенную, и человек является носителем этого духа и несет в себе запас скрытых духовных сил, показалась Ольге привлекательной. И дающей хоть какое-то понимание происходящего с ней.
Ведь, если верить брошюре, «судьба человека определяется законом кармы – влиянием совершенных в прошлых перерождениях добрых дел и злых поступков». Получалось, что в прошлых инкарнациях Ольга натворила что-то такое, за что сейчас несет наказание…
Она бы многое отдала, чтобы узнать – в чем был ее грех. И как его искупить в этой жизни.
На последней странице книжицы Ольга нашла номер телефона.
«Ирина Петровна Полева – ваш духовный наставник», – было набрано типографским шрифтом напротив цифр.
Ольга пару дней колебалась, но все-таки позвонила.
– А вы приезжайте, – посоветовала Ирина Петровна, когда Ольга спросила, есть ли еще что-нибудь почитать.
