Поворачиваясь в ее сторону, Доусон мельком взглянул на Брансена и отметил, что тот явно заинтересовался, даже немного подался вперед.
— Нет. Уже десять с лишним лет, как этот человек уехал, — отозвался воин.
Краем глаза он заметил, что интерес на лице молодого человека сменился разочарованием.
Кадайль тоже выглядела расстроенной.
— Он живет в Вангарде, — добавил Доусон.
Женщины затаили дыхание, а Брансен так резко качнулся в его сторону, что чуть не упал со стула.
— Да-да, на север по заливу Короны. Служит даме Гвидре и ее народу.
— Так он жив? — едва слышно спросила Кадайль.
— Насколько мне известно, да, — ответил Доусон. — Вы хотите поехать в Вангард?
Обе его собеседницы были настолько ошарашены, что ничего не ответили.
— Конечно, пешком вам туда не добраться, — заметил Маккидж. — Дорога займет месяц, да еще и через дикие территории. Нет, единственный путь в Вангард — по морю.
— А откуда? Из Палмаристауна? — спросила Кадайль.
— И сколько надо заплатить? — осведомилась Каллен.
— Да, оттуда иногда ходят суда, но насчет цены ничего не знаю, — тепло улыбнулся Доусон. — Пассажирские точно до Вангарда не довезут, а вот торговые могут. Например, моя «Мечтательница». Я возьму вас на борт, если останется свободная каюта.
— Какова плата? — снова уточнила Кадайль.
— За вас троих? Платой будет приятная компания и рассказы о юге. Судя по всему, у вас в запасе много интересных историй.
— Если для нас найдется место, — напомнила Каллен.
— Найдется, хоть монахи и попросили меня перевезти изрядное число военнопленных, — ответил Доусон. — Нет, они совсем не опасны, — добавил он, заметив тревожное выражение на милом лице Кадайль. — Несчастные сражались на стороне одного из правителей, потом были ранены или попали в плен. По условиям благородной капитуляции их направили на работы в часовню Абеля, так как они не вправе возвращаться на фронт. Жестокость войны принесла монахам слишком много работников. Все же, надеюсь, моя «Мечтательница» сможет вместить еще троих пассажиров.
Путники переглянулись, и Каллен решила выразить общее мнение:
— Вы очень добры. Мы с радостью примем ваше великодушное предложение. Когда вы отплываете?
— Завтра, — отозвался Доусон. — Я приберегу для вас три места. Уверен, Вангард вам понравится. У нас много лесов, а для военных эмигрантов с юга дама Гвидра построила целые города. Вам всем будут рады, особенно двум таким прекрасным леди.
Маккидж встал из-за стола, направился к подавальщице и вручил ей серебряную монету.
— Мне пора идти, — объяснил он.
— Попутного ветра и спокойного моря!
Вангардец поклонился в ответ и вышел. Некоторое время Каллен и Кадайль сидели неподвижно, пытаясь осмыслить произошедшее.
— Возможно ли? — тихо обратился к ним Брансен, коснувшись гематита. — Отец жив?
Даже волшебный камень был не в состоянии унять дрожь в его теле.
— Надеюсь, вы подтвердили им мои слова? — спросил Доусон Маккидж брата Пинауэра, увидев, как Кадайль, Каллен и человек по прозвищу Разбойник направляются через двор часовни Абеля к туннелям, ведущим на пристань, где их ждала «Мечтательница».
— Да, как и приказал отец Атроливан, — подтвердил монах.
— Не одобряете? — усмехнулся Доусон, глядя на него в упор.
— Я всегда гордился тем, что говорю правду.
Вангардец устремил взор на залив.
— В нынешних обстоятельствах так будет лучше для всех. Если бы Разбойник не сел на корабль, отцу Атроливану пришлось бы его арестовать и повесить. Так что вы, дорогой брат, спасаете человеку жизнь. Разве это не стоит маленькой лжи?
— Если он преступник, я не вправе мешать правосудию.
— Преступник, правосудие, — повторил Доусон. — Странные слова для теперешнего времени, когда люди убивают своих соотечественников из-за алчности правителей. Вы не согласны?
Брат Пинауэр вздохнул и тоже стал смотреть на море.
— Для отца Атроливана и для вас всех это наилучшее решение, — продолжал Маккидж. — Кто знает, сколько людей могло бы погибнуть в противном случае. О доблести Разбойника ходят легенды. Если они хотя бы наполовину правдивы, то в распоряжении дамы Гвидры появится отличный воин.
— Представляете, что будет, когда Разбойник, приехав в Вангард, узнает, что его обманули? — спросил Пинауэр, выразительно взглянув на Доусона. — Нет никакой гарантии, что он станет служить даме Гвидре.
— Станет, — улыбнулся воин. — Ведь он едет не один. В чужой, непонятной стороне они, все трое, почувствуют себя одинокими и уязвимыми. Это будет ему чем-то вроде наказания за преступления, в которых его обвиняют, а мы выступим в роли тюремщиков. Вот как я это вижу.
— Пусть будет так. — И Пинауэр снова уставился на темные воды залива.
Доусон последовал его примеру.
— Еще как станет, — пробормотал он.
Глава двенадцатая
ЛЕДЯНОЙ ТРОН ВЛАСТИ
Тинниккиккик заметил, что жутковатое чувство, которое по мере приближения к этому месту мало-помалу охватывало его отряд — сотню ледниковых троллей, — закралось в душу и ему. Холод тут был ни при чем. Нет, тролли, которые плавали в студеной воде тающих ледников и бегали босиком по снегу даже в разгар альпинадорской зимы, холода не боялись. Теплые воды озера, омывавшие подножие ледника, досаждали им больше, чем небывалый мороз, царивший здесь, на его гребне.
Жуть навевало само это место. За свои пятьдесят лет Тинниккиккик повидал много сооружений изо льда, но ни одно из них даже отдаленно не напоминало Девонгл — так назывался этот дворец. Вереница затейливо переплетавшихся просторных и прозрачных коридоров, одни из которых поднимались вверх, другие уходили вниз, широкие винтовые лестницы, обвивавшие сравнительно небольшие боковые башни и придававшие им величественный вид, — это было самое грандиозное творение человека из всех, какое приходилось видеть Тинниккиккику или его соплеменникам.
Способ, каким был возведен дворец, только усиливал впечатление от его размеров и великолепия. Здесь не стучал ледоруб, не визжали пилы. Ничьи сильные руки, будь то руки людей или великанов, не поднимали на вершину огромные ледяные блоки для постройки толстых стен. Девонгл магическим образом вырос прямо из ледника.
И хотя нигде не горели факелы, внутри было невероятно светло. Глубокое синее сияние как будто шло из самого льда, отчего дворец казался еще холоднее и пустыннее.
Древняя магия земли создала и освещала это место. Она же заставила Тинниккиккика привести сюда свой народ. Он чувствовал себя в ее власти, испытывал ужас при мысли, что им кто-то управляет, но ослушаться был не в состоянии. Тогда тролль попытался убедить себя в том, что идет на зов вопреки опасениям, по собственной храбрости. Самый бесстрашный в племени, он многократно доказывал свое первенство в сражениях, за что и заслужил статус вождя, который у троллей не наследовался.
В строю послышалось бормотание и шарканье ног. Ряды смешались, и Тинниккиккик понял, что
