сладким было ее дыхание и слишком манящими ее сочные губы.
Он едва не засмеялся, увидев, как Гонора наморщила носик, словно почувствовала чей-то зловонный запах.
– И что мне делать, чтобы вырваться? – взволнованно спросила она.
– Прежде всего старайся всегда оставаться вне пределов досягаемости любого нападающего. Во- вторых, если он тебя схватит, попытайся сразу вырваться. Сильно дернись. Он растеряется, и у тебя появится возможность сбежать или хотя бы отскочить от него на некоторое расстояние. Если же окажешься в таком положении, как сейчас, первым делом должна попытаться вырваться и обездвижить его.
Гонора понимающе кивнула.
– Ударяешь каблуком ему по ноге как можно сильнее, бей не по пальцам, а выше. Одновременно бьешь локтем ему в живот. Так ты сможешь либо сразу вырваться, либо ослабить его хватку настолько, что сумеешь повернуться и ударить его по носу основанием ладони. Делать это нужно быстро, не задумываясь. Ударила – и беги! Не жди и не оборачивайся, чтобы полюбоваться результатом. Ты победишь только в том случае, если сумеешь убежать.
– Это у меня получится, – заверила его Гонора.
– Ну, покажи.
Она повернула голову, задев губами его щеку.
– Я сделаю тебе больно.
Уже сделала, и гораздо больнее, чем если бы ударила его локтем в живот. Она разожгла его страсть, и ему все труднее сдерживаться!
– Я сумею уберечься от твоих ударов. Мне нужно увидеть, с какой силой ты будешь их наносить.
– Пообещай, что я не сделаю тебе больно!
Каван не хотел обижать ее, сказав, что может опрокинуть ее на спину так же быстро, как и вчера. Это сведет на нет все его старания. Лучше успокоить Гонору, потому что ее искренняя забота только сильнее заводит его.
– Обещаю.
Она улыбнулась, поцеловала его в щеку и отвернулась:
– Хорошо. Значит, я могу действовать решительно.
Каван едва успел выдернуть ногу, так резко она напала. Щека в месте поцелуя горела, и жар от нее расходился по всему телу. Он откачнулся как раз вовремя, чтобы ее локоть не врезался ему в живот, и отдернул голову, быстро вскинув вверх руку, чтобы избежать удара в нос.
Гонора, широко улыбаясь, шагнула в сторону.
– Ну, как у меня получилось?
Каван схватил ее за талию и притиснул к себе, почти соприкоснувшись с ней губами.
– Ты не убежала.
Слишком поздно он сообразил, что жена не дрожит. К этому моменту она уже успела сильно стукнуть его каблуком по ноге, и Каван отпустил ее, ужасно растерявшись от такого неожиданного нападения. Гонора исчезла в мгновение ока. Куда? Он не увидел.
Дохромав до копны сена, Каван сел и захлопал в ладоши:
– Отлично! Ты выучила урок.
Появившись из соседнего стойла, Гонора шутливо раскланялась:
– Спасибо.
Каван вздрогнул, потому что она тут же метнулась к нему и села на землю, чтобы осмотреть его ногу.
– Извини, но я хотела проверить, получится ли у меня на самом деле и… – Гонора замялась. – Я хотела, чтобы ты мог гордиться мной. – Она стянула с его ноги мягкий кожаный башмак и поморщилась, увидев красное пятно. – Я сделала тебе больно.
– Ты поступила как достойный воин. Я горжусь тобой.
– Правда? – спросила она.
– Правда. А моя нога… Боль несильная, зато теперь я знаю, что моя жена не будет колебаться, если ей придется защищать себя.
– Научи меня еще чему-нибудь, – сказала Гонора, осторожно притрагиваясь к его побагровевшей ноге.
Прикосновение прохладных пальцев к распухшему подъему было очень приятным. Кавану хотелось, чтобы она не убирала руку. Он закрыл глаза. Ее прохладная ладонь легла на синяк, и жар волшебным образом превратился в покалывание. Странное ощущение поползло вверх по коже, достигло паха, и Каван понял – ему хочется, чтобы ее рука оказалась там.
Он вздрогнул и широко распахнул глаза. Чей-то язык лизал пальцы у него на ноге, и Каван ничуть не удивился, увидев Смельчака.
– Нужно перекусить, – сказал он, отпихнув щенка и натягивая башмак.
– А потом будем учиться дальше? – спросила Гонора, расстилая на земле свой плащ и вытаскивая корзинку.
– А ты усердная ученица. – Каван забрал у нее корзинку, помог жене сесть и сам уселся напротив. Гонора раскладывала еду.
– Я даже не представляла, что мне может понравиться поединок.
– Тому, чему я тебя научил, далеко до поединка. В сражении нет времени на мысли, соображения и страх. Ты нападаешь и бьешь до тех пор, пока вокруг никого не останется.
Он вспомнил, как стоял в тот день на поле боя, окруженный врагами, и понимал, что битва проиграна, а сам он может погибнуть. И тут услышал, как Ронан кричит, взывая о помощи, посмотрел, и кровь похолодела в жилах. Ронан, окровавленный, лежал на земле и громко кричал от боли. Каван попытался пробиться к брату. Если им суждено погибнуть, они погибнут вместе. Но меч противника остановил его в нескольких дюймах от брата. Они тянулись друг к другу руками, пальцы их едва не соприкоснулись, но тут их растащили в разные стороны, и они больше не виделись.
– Ты прав, – произнесла Гонора, прервав воспоминание. – Может быть, я не так хороша в битве, но все равно мне приятно знать, что я сумею защититься, если возникнет такая необходимость.
Каван взял ее за подбородок.
– Отчим бил тебя каждый день?
Она побледнела, отшатнулась и обхватила себя руками. Щенок тут же подбежал к ней, чтобы утешить. Каван все понял без единого слова и выругался себе под нос. Сколько страха и боли ей пришлось вытерпеть!
Гонора взяла настырного щенка на руки и уткнулась лицом в его мордочку. Его маленький розовый язычок вылизывал ее щеки, потом она спохватилась, взяла небольшой мешочек и развязала его, вытащив несколько маленьких кусочков мяса для каждого щенка. Все они столпились вокруг и лезли друг на друга, чтобы получить свою долю.
Каван взял ломоть черного хлеба, терпеливо дожидаясь ответа.
Гонора молча протянула ему кусок сыра и разрезала яблоко, поделив его пополам, но потом все же заговорила:
– Он бил меня часто.
– Ты не хочешь об этом говорить?
– А о чем тут говорить? У Калума тяжелая рука, вот и все.
– Он не должен был тебя бить, – возмутился Каван.
– Правильно это или неправильно, но так поступают многие мужчины, а женщинам остается только выживать.
– Я никогда не подниму на тебя руку.
– Я знаю, – сказала Гонора, протягивая ему еще ломтик яблока.
Каван удивился ее категоричному ответу. Что заставило ее без тени сомнения думать, что он никогда не станет бить ее?
– Почему ты так решила? – полюбопытствовал он.
– Ты благородный человек.
