– Я бы пошел на абордаж.
– Ты решительный человек, – сказал боцман, покачивая головой.
– Мне нельзя быть нерешительным. Мне нужна голова капитана.
– Но ты страшно рискуешь своей собственной.
– Я знаю, Хидар.
– Капитан может заметить тебя.
– Я убью его раньше.
– А если ты промахнешься?
– Я не промахнусь, – сказал Тремаль-Найк с несокрушимым спокойствием.
– Этот человек силен.
– Но я сильнее его. Здесь, в моем сердце, высечено имя – Ада!.. Это имя уничтожает в нем всякий страх, это имя делает меня тигром, великаном. Я чувствую себя способным своими руками остановить «Корнуэлл» и разломать его на куски вместе с капитаном и всей командой.
– Значит, ты все еще любишь Деву пагоды?
– Люблю. И так, что, если она разлюбит меня, я убью себя.
– Мне жаль тебя, – сказал Хидар дрогнувшим голосом.
Тремаль-Найк посмотрел на него с тревогой.
– Жаль меня? Почему?..
– Не могу сказать.
– Ты знаешь что-нибудь?..
– Нет, – сказал туг, отворачиваясь. – Так просто, что-то нашло.
– Мне показалось?
– Да, друг.
Тремаль-Найк пристально посмотрел на Хидара, но тот уже прекратил разговор и быстро спустился на палубу.
Канонерка продолжала стремительно пожирать расстояние, разрезая воды реки с несокрушимой мощью кита. Берега быстро бежали мимо, раскрывая то панораму лесов и болот, поросших тростником и желтеющими травами, то илистые рисовые поля, то нищие деревушки, которые ниже по реке появлялись все реже и реже.
В четыре часа канонерка прошла перед Даймонд-Харбором – воротами в устье Хугли, где пароходы получают последние телеграммы с берега. Это был просто белый домик, окруженный шестью кокосовыми пальмами; на площадке перед ним возвышалась сигнальная мачта, на верхушке которой развевался английский флаг.
Почти сразу же оба берега реки резко расширились и начали понижаться почти до уровня воды. Вдалеке показался большой остров Сангор, расположенный на границе между водами реки и водами моря.
– Море! – закричал матрос с верхушки грот-мачты.
Тремаль-Найк, оторванный этим криком от своих грустных размышлений, кинулся на бак, а матросы полезли на ванты и реи, чтобы заглянуть как можно дальше вперед. Все взгляды устремились на так называемые Песчаные Головы – обширные и очень опасные отмели, отделяющие Ганг от Бенгальского залива.
Ни одно судно не виднелось на линии горизонта, ни по ту, ни по эту сторону Сангора, ни один огонек не светился в полутьме.
Крик ярости сорвался с губ Тремаль-Найка.
– Марсовый! – закричал он матросу, который находился на мачте с подзорной трубой.
– Да, – откликнулся тот.
– Ты видишь его?
– Еще нет.
– Удайпур, прибавь пару!
– Давление на пределе, – заметил механик.
– До шести атмосфер! – закричал Хидар, кусая себе губы. – Четыре человека на подмогу в машинное отделение.
– Мы взлетим на воздух, – пробормотал Удайпур. Но четверо матросов уже спустились вниз, и топки до отказа были наполнены углем.
Канонерка больше не бежала: она неслась по голубым волнам залива, подпрыгивая и дрожа. Горячий пар поднимался из трюма, черный дым яростно рвался из трубы.
– Курс на остров Райматла! – закричал Хидар рулевому.
Расстояние, которое отделяло их от острова, быстро сокращалось. Глубокое молчание царило на палубе, прерываемое только лихорадочной дрожью машины да свистом пара, который вырывался из котлов.
