Был нездоров я вчера, и предстал предо мною зловредныйВрач-погубитель и мне нектар вина запретил.Воду он пить приказал. Слова твои на́ ветер, неуч!Сам ведь Гомер говорил: «Сила людская в вине».[605]«Скряга какой-то, заснув…»
Перевод Ф. Петровского
Скряга какой-то, заснув, на несметный клад натолкнулсяИ в сновиденье своем до смерти был ему рад.Но, лишь проснулся и вновь, после всей этой прибыли сонной,Бедность увидел свою, с горя опять он уснул.На дом в Кибире[606]
Перевод Л. Блуменау
Каждому гостю я рад, земляку и чужому. Не делоГостеприимству пытать: кто ты, откуда и чей?«Золотом я привлекаю Эрота…»
Перевод Ф. Петровского
Золотом я привлекаю Эрота: совсем не от плугаИли мотыги кривой пчелок зависят труды,Но от росистой весны; а для меда ПеннорожденнойЛовким добытчиком нам золото служит всегда.«Меч мне зачем обнажать?..»
Перевод Ф. Петровского
Меч мне зачем обнажать? Клянусь тебе, милая, право,Не для того, чтобы с ним против Киприды пойти,Но чтоб тебе показать, что Арея, как ни свиреп он,Можно заставить легко нежной Киприде служить.Он мне, влюбленному, спутник, не надобно мне никакогоЗеркала: в нем я всегда вижу себя самого.Как он прекрасен в любви! Но если меня ты покинешь,В лоно глубоко мое этот опустится меч.
В золото Зевс обратился, когда захотел он с ДанаиДевичий пояс совлечь, в медный проникнув чертог.Миф этот нам говорит, что и медные стены, и цепи —Все подчиняет себе золота мощная власть.Золото все расслабляет ремни, всякий ключ бесполезнымДелает; золото гнет женщин с надменным челомТак же, как душу Данаи согнуло. Кто деньги приносит,Вовсе тому не нужна помощь Киприды в любви.Запретная любовь[609]
Перевод Л. Блуменау
Будем, Родопа, мы красть поцелуи и милую сердцу,Но возбраненную нам службу Киприде скрывать.Сладко, таясь, избегать сторожей неусыпного взгляда;Ласки запретной любви слаще дозволенных ласк.«Слово «прости» тебе молвить хотел я…»
Перевод Л. Блуменау
Слово «прости» тебе молвить хотел я. Но с уст не слетевшийЗвук задержал я в груди и остаюсь у тебяСнова, по-прежнему твой, — потому что разлука с тобоюМне тяжела и страшна, как ахеронская ночь.С светом дневным я сравнил бы тебя. Свет, однако, безгласен,Ты же еще и мой слух радуешь речью живой,Более сладкой, чем пенье сирен; этой речью одноюДержатся в сердце моем все упованья мои.«Сеткой ли волосы стянешь…»[610]
