«Смотри, ты лыс и сед».Я не тужу нимало,Еще ль мой волос целИль темя гладко стало,И весь я побелел.Лишь в том могу божиться,Что должен старичокТем больше веселиться,Чем ближе видит рок.«Мастер в живопистве первой…»
Перевод М. В. Ломоносова
Мастер в живопистве первой,Первой в Родской стороне[636],Мастер, научен Минервой[637],Напиши любезну мне.Напиши ей кудри черны,Без искусных рук уборны,С благовонием духов,Буде способ есть таков.Дай из роз в лице ей кровиИ как снег представь белу,Проведи дугами бровиПо высокому челу;Не сведи одну с другою,Не расставь их меж собою,Сделай хитростью своей,Как у девушки моей.Цвет в очах ее небесной,Как Минервин, покажи,И Венерин взор прелестнойС тихим пламенем вложи;Чтоб уста без слов вещалиИ приятством привлекалиИ чтоб их безгласна речьПоказалась медом течь.Всех приятностей затеиВ подбородок умести,И кругом прекрасной шеиДай лилеям расцвести,В коих нежности дыхают,В коих прелести играютИ по множеству отрадВодят усумненный взгляд.Надевай же платье ало,И не тщись всю грудь закрыть,Чтоб, ее увидев мало,И о прочем рассудить.Коль изображенье мочно,Вижу здесь тебя заочно,Вижу здесь тебя, мой свет:Молви ж, дорогой портрет.«В час полуночный недавно…»[638]
Перевод Н. А. Львова
В час полуночный недавно,Как Воота[639] под рукойЗнак Арктоса обращался,Как все звания людейСна спокойствие вкушали,Отягченные трудом,У дверей моих внезапноПостучал Ерот кольцом.«Кто, — спросил я, — в дверь стучитсяИ тревожит сладкий сон?..»«Отвори, — любовь сказала, —Я ребенок, не страшись;В ночь безмесячную сбилсяЯ с пути и весь обмок…»Жаль мне стало, отзыв слыша;Встав, светильник я зажег;Отворив же дверь, увиделЯ крылатое дитя,А при нем и лук и стрелы.Я к огню его подвел,Оттирал ладонью руки,Мокры кудри выжимал;Он, лишь только обогрелся:«Ну, посмотрим-ка, — сказал, —В чем испортилась в погодуТетива моя?» — и лукВдруг напряг, стрелой ударилПрямо в сердце он меня[640];Сам, вскочив, с улыбкой молвил:«Веселись, хозяин мой!