Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения

Через решетчатое узкое окно
Мы, братья, вам кричим, что мы полны надежды,
Что солнце черное должно взойти, как прежде,
Вселенную лучом свирепым осветя;
Что прошлое — веков зловещее дитя, —
Как воскрешенный труп, из колыбели встанет
И с хрипом мстительным опять на землю прянет.
Гроб — колыбель его, и ночь — его заря.
Уже в зияющих воротах алтаря,
Как сумрачный цветок, кадило засверкало.
Уже взывает Рим, подняв свое забрало:
„Умолкни, человек! Все лжет в юдоли сей!“
И переходит в рык поток его речей.

Грядет желанный день, когда, расправив крылья,
Личину права вновь с себя сорвет насилье,
Нерон и Петр людей двойным ярмом согнут[522],
Базар и храм на „ты“ друг друга звать начнут.
Ваш трон упрочится, и, как в былые годы,
На волю выйдем мы, закрепостив народы.
Мы на крестах распнем свободные умы.
Все станет догмою, и будем править мы.
Войною станет все, — вы будете вождями.
Тираны-короли с попами-палачами
Железною пятой придавят мир опять.
И вновь увидит он, как будут оживать
В кошмарах нового жестокости былого.
И вновь построим мы из сумрака ночного
Тот храм, чтоб Ложь собрать вокруг себя могла б
Ошую — цезарей и одесную — пап.

Мы постепенно тьму сгущаем над землею,
Чтоб, властвуя уже над детскою душою,
Когтями цепкими грядущее схватить.

Благословляем мы, когда хотим убить.
Стекает не елей — густая кровь с кропила.
Сутана ваш доспех, воители, затмила.
Все сокрушает наш безмерный гром, и с ним
Орудий ваших вой, конечно, несравним.
Опять забил набат святой и грозной ночи
Варфоломеевской. Все ближе он грохочет,
И зов его звучит страшней и тяжелей,
Чем трубы на войну идущих королей.
Вам нас не превзойти ни в ужасах, ни в злобе:
Ведь вы — всего лишь меч, а мы — покров на гробе.
За вами лишь тела раздавленных лежат,
А мы и для живых устраиваем ад.

И все ж нерасторжим союз жреца с солдатом;
Мы всё себе вернем, сражаясь с вами рядом.
Уже засов тюрьмы, где мы заключены,
Неслышно приоткрыт рукою Сатаны.
На мириады душ мы скоро прыгнем жадно.
Мы отвоюем мир».

                    Так, ночью непроглядной,
Пока, забыв о всем, мы предаемся снам,
Из клетки тигров зов несется в клетку к львам.

БЕДНЯКИ Перевод М. Кудинова

I

Ночь. Хижина бедна, но заперта надежно.
Среди сгустившихся теней увидеть можно,
Как что-то радужное светится слегка.
Видны развешенные сети рыбака.
На полке кухонная утварь чуть мерцает.
За занавескою, что до полу свисает,
Широкая кровать. И тут же, рядом с ней,
На лавки старые положен для детей
Матрас. Пять малышей спят на матрасе этом.
В камине бодрствует огонь и алым светом
Мать озаряет их: она погружена
В молитву. Женщина печальна и бледна.
А за стеною океан, покрытый пеной,
Своим рыданьем наполняет неизменно
Ночь, ветер, и туман, и черный небосвод.

II

Муж в море. С детских лет сраженье он ведет
С пучиной грозною, сулящей смерть и горе,
Пусть ураган и дождь — он должен выйти в море,
Чтоб накормить детей. По вечерам, когда
К ступеням пирса поднимается вода,
Один на паруснике в море он уходит.