– У Тычины, знаете, что-то старое... Не скажу точно, что именно, но что-то есть... Такое... знаете... Не такое, а вот такое...
.....................................................................
Вот так, как видите, получаются писатели.
С ростом шевелюры крепнет то или иное мировоззрение, та или иная идеология, та или иная платформа...
Собственно, платформа не «та или иная». Платформа теперь преимущественно советская. Даже не преимущественно, а исключительно советская.
Мировоззрение – революционное.
Идеология чаще пролетарская или пролетарско-крестьянская.
Если к этому добавить пустой в большинстве случаев желудок, прекрасный аппетит, горячую кровь, хотя без соответствующего числа красных шариков, то внутренний мир писателя уже можно себе представить хорошо.
Внешне все писатели в брюках, иногда в довольно добротных, иногда в страшно дырявых (в зависимости от таланта). Многие носят длинные волосы.
Больше, кажется, особых примет нет.
По длине строки писатели делятся на пpoзаиков, поэтов и футуристов.
П р о з а и к а м и называются писатели, у которых строка и очень длинная, и очень широкая, и очень дешёвая.
П о э т ы. У них строка коротенькая, броская. И на конце присажены или рифма, или аллитерация, или ассонанс.
Если этого довеска нет, то такой стих называется верлибром или ливерной колбасой.
Ф у т у р и с т ы происходят от слова латинского futurum, то есть будущее. Следовательно, ещё не настоящие писатели. Будущие. Когда-нибудь начнут писать, а пока они играют в бирюльки, забавляются, учатся на писателей и скандалят.
Строка у футуристов бесформенная. Говорю же, они не взаправду ещё пишут, а царапают.
По неясности своих произведений писатели делятся на символистов, имажинистов, неоклассиков, реалистов (и ещё прорва «истов»).
С и м в о л и с т ы пишут стихами «символ веры». После они превращаются в неоклассиков, из неоклассиков в пролетарских, из пролетарских в футуристов, кроме поэта Якова Савченко,[22] который был и остался символистом, потому что растерял все свои «символы веры», а это всё равно что без паспорта.
Не о к л а с с и к и – это те, которые твердят:
– Ей-богу, мы не такие, как вы нас понимаете! Ей-богу, нет! А вы вот так нас понимаете? Ай-я-яй! Как вам не стыдно!
И м а ж и н и с т ы – от слов «и мы мажем». Так что это всем понятно. Их у нас мало.
Р е а л и с т ы – это, как вы догадываетесь, писатели, которые окончили реальную школу, но не прошли по конкурсу в политехнику. Так реалистами и остались.
Есть ещё особый сорт писателей. Это так называемые юмористы. Они пишут для того, чтобы читатели плакали, или сами, когда пишут, плачут: писать им не хочется. Несчастный народ юмористы. Даже когда зубы болят, должны писать весёлое.
Символист или имажинист, или вообще какой писатель – им можно писать, что заблагорассудится. Трррагедию так трррагедию, комедию так комедию. А юмористу – обязательно весёлое.
Главное в писателе – талант.
По таланту писатели делятся... Нет. Будем откровенны... Писатели все талантливы. Ей- богу, все. Нет неталантливых писателей. И никогда не будет.
Попробуйте сказать, что он неталантливый... Попробуйте.
Никогда не скажете.
А если и скажете, так под сердитую руку, и он вам не поверит...
Вот только где у писателя талант находится – не знаю. Никогда даже видеть не доводилось...
С иными ж и купался, но даже не заметил, хотя и приглядывался пристально.
Смотришь, человек как человек... Сядет писать – талант.
Талант – штука очень нежная и про него лучше много не писать.
Основное для писателя – гонорар.
Гонорар некоторые теоретики квалифицируют как первостатейный фактор в психологии творчества.
Склоняюсь и я к этой мысли, конечно, не как теоретик, а как практик от литературы...
........................................................................................
Да что и говорить... Не было б гонорара... Ну, довольно...
Точка.
7 октября 1923
«Отец Килина»
В с. Нагайках местный поп организовал «женское братство». Цель этой организации – создать женский собор и служить женские молебны.
«Женское братство»... Это, наверное, ошибка. Коли уж братство, то, значит, не женское, а мужское, а раз эта организация чисто женская, так, очевидно, это будет сестрицство.
Женское сестрицство... Перепутали, стало быть, батюшка!
Но это не важно.
Основное суть дела.
Суть – в цели.
Цель – женский собор и женские молебны.
Собор... Женский собор... Можно, по-моему. Почему нельзя? Собрал душ полтораста и заседай. Решай разные церковные дела, канонизируй новых святых, раздувай благодать на все стороны...
Собор, значит, будет.
Не забыть только, что в религиозных делах прекрасный пол весьма горяч...
Изберёте, к примеру, Килину отцом архимандритом, а Мелашку нет.
Подерутся...
– Что ж она, – будет кричать Мелашка, – любистком умывается? Подумаешь! Архимандрит! Позавчера мне четыре дули поднесла, а сегодня архимандрит? Руки ей целовать? Да чтоб я те руки целовала? Не дождётся!
– А что ж, по-твоему, тебя архимандритом? Не славь на всём нашем конце, не стану показывать... А выбрали! Выбрали! В церковь хожу, за упокой души даю. Рушник на целителя Пантелеймона вышила! А ты что? На церковном дворе семечки клюешь, так за это тебя архимандритом?
Тут, как видите, особый такт необходим, иначе сорвёт Мелашка с нового архимандрита митру и кувшин наденет.
Темпераментный народ... Опять же женские молебны.
Явление, безусловно, интересное, когда «отец Килина» кадилом станет размахивать и ектенью на всё село двигать.
А как же с алтарём?
Женщинам ведь не разрешается к алтарю. Вверх тормашками все каноны приходится
