– Другие?
– Парень и молодая женщина. Белые. Я встречал их раньше. Они спускались внутрь. Их съели.
– То есть убили?
Сумасшедший пожал плечами.
– Убили? – повторил Юсуф.
– Кто знает. С духами их не было. Может еще живы может нет. Я видел мужчину…
– И что?
Не проронив больше ни слова, собеседник Халифы принялся чертить пальцем в пыли.
Инспектор отвернулся и медленно зашагал вдоль стены. Временами он замирал, щелкал зажигалкой, чтобы рассмотреть в колеблющемся пламени отдельный участок. У триптиха, который так заинтересовал Дэниела, Халифа простоял довольно долго, затем двинулся дальше. Придирчиво исследовал изображения двух персов, грека перед столом с фруктами и стоявшего рядом с весами бога Анубиса. Текли минуты, огонек зажигалки становился все слабее. Когда, совершив по камере круг, Юсуф остановился у порога, пламя погасло. Халифа опустил зажигалку в карман и ступил под луч тусклого света.
– Поразительное совершенство, – негромко проговорил он. – Просто поразительное!
– Песок, – поднял на него глаза сумасшедший. – Много песка. Он засыпал армию. До последнего человека.
Инспектор положил руку на костистое плечо.
– Знаю. Осталось только выяснить – где?
Чикаго-Хаус, как прозвали жители города штаб-квартиру постоянной археологической миссии Чикагского университета, стоял в окружении пышной зелени на Корниш эль-Нил, почти посредине между Луксорским и Карнакским[51] храмами. Просторное здание с множеством внутренних двориков, крытых переходов, украшенное колоннадами и арками уже три четверти века являлось домом для ученых-египтологов, студентов, художников и энтузиастов-одиночек, большинство из которых не менее шести месяцев в году проводили в дворцовом комплексе Мединет-Хабу[52], стоявшем на противоположном берегу реки.
Было около четырех часов дня, когда Халифа показал вооруженному охраннику у ворот свое полицейское удостоверение. Тот снял трубку телефона, и через три минуты к инспектору вышла молодая американка. Узнав цель его прихода, девушка предложила Юсуфу следовать за ней.
– Профессор аз-Захир – замечательный и очень милый чудак, – сказала американка, ведя гостя через пышный цветник. – Он бывает у нас каждый год. Почти все время сидит в библиотеке, стал как бы частью ее обстановки.
– Я слышал, у профессора проблемы со здоровьем?
– Временами старик путается в мыслях, но назовите мне египтолога, который был бы совершенно нормален. Нет, с ним все в порядке, не беспокойтесь.
Воздух у ступеней главного входа был напоен ароматами цветущего жасмина, гибискуса, свежескошенной травы. Несмотря на близость к Корнишу, в парке стояла тишина, прерываемая лишь щебетом птиц да негромкими выстрелами водяных распрыскивателей.
Миновав колоннаду, они остановились перед дверью во внутренний дворик. В тени высокой акации сидел, опустив голову, мужчина.
– Обычно во второй половине дня профессор здесь дремлет, но не стесняйтесь потревожить его. Аз-Захир обожает болтать с посетителями. Пойду попрошу, чтобы вам принесли чай.
Девушка скрылась. Халифа распахнул дверь, направился к акации. Профессор Аз-Захир оказался сухоньким, абсолютно лысым старичком со сморщенным, как сушеная слива, лицом и торчащими ушами. Кожа его рук и головы была усеяна многочисленными коричневатыми пятнышками. Невзирая на жару, одет профессор был в строгий костюм из плотного твида. Опустившись в свободное кресло, Юсуф осторожно коснулся его руки.
– Профессор?
Губы старика шевельнулись, он глубоко вздохнул и раскрыл глаза – сначала один, затем другой. В точности как черепаха, подумал Халифа.
– Это чай? – Голос звучал на удивление хрупко.
– Чай сейчас принесут.
– Что?
– Его сейчас принесут, – чуть громче повторил Юсуф. Подняв руку, Аз-Захир посмотрел на часы.
– Для чая еще слишком рано.
– Я хотел бы побеседовать с вами. Отыскать вас здесь мне посоветовал мой друг, профессор Мохаммед аль-Хабиби.
– Хабиби! – буркнул старик. – Хабиби считает, что я выжил из ума. И он прав! – Хихикнув, аз-Захир протянул инспектору дрожащую руку. – С кем имею честь?
– Юсуф Халифа. Одно время профессор аль-Хабиби читал мне лекции. Я из полиции.
