заявила им: либо он, либо никто?
Зенаб села рядом.
– Жалею, что пошла наперекор. Не будь я такой упрямой, вышла бы замуж за президента.
Халифа рассмеялся, нежно поцеловал супругу. Запах ее волос подействовал возбуждающе. Отодвинув тарелку, Юсуф обнял жену.
– Как Каир? – поинтересовалась Зенаб, прижимаясь щекой к его руке.
– Ничего нового. Я виделся с профессором.
– Он здоров?
– Говорит, да. Шлет тебе привет.
Чуть отстранившись, Зенаб положила ладонь на колено мужа. Сквозь разрез легкой ночной рубашки Халифа увидел, как твердеют ее соски. Локтем он отодвинул тарелку еще дальше.
– Что ты сейчас расследуешь, Юсуф? – Указательный палец Зенаб выводил узоры на его бедре. – Что-нибудь важное?
– Да. Думаю, да.
– Можешь рассказать?
– Долгая история. – Халифа погладил жену по волосам. Этими словами он всегда давал понять о своем нежелании говорить о службе. Зенаб не стала настаивать и, подняв голову, поцеловала супруга в губы.
– Малыш спит, – прошептала она.
Юсуф глубоко вдохнул аромат ее волос, ласково провел кончиками пальцев по шее.
– Мне пора на работу.
Еще раз коснувшись губами его губ, Зенаб встала. Сорочка с ее плеч скользнула на пол. Под почти прозрачной тканью ничего больше не было.
– Уже?
Не в силах отвести взгляд от совершенного тела с черным треугольником внизу живота, Юсуф поднялся, заключил жену в объятия. Видит Бог, до чего же она прекрасна!
– Босс простит небольшое опоздание.
Они поцеловались, и Зенаб увлекла мужа в спальню. Сев на постель, расстегнула его рубашку, брюки, приникла лицом к теплой коже. Юсуф опрокинул ее на спину, лег рядом и положил руку на грудь, едва сдерживая нетерпение плоти.
В этот момент раздался телефонный звонок.
– Не снимай, – шепнула Зенаб и перекатилась, чтобы усесться на мужа верхом.
Халифа в наслаждении прикрыл глаза, но через секунду из соседней комнаты послышался громкий плач разбуженного звонком младенца. Застонав от разочарования, Зенаб поднялась с постели. Юсуф протянул руку к стоявшему у широкой кровати столику.
– Надеюсь, мой звонок тебя не потревожил? – прозвучал в трубке голос профессора аль-Хабиби.
– Нисколько. Я… помогал жене по хозяйству.
Подойдя к порогу спальни с малышом на руках, Зенаб бросила на мужа изумленный взгляд и тут же скрылась. Халифа ногой притворил дверь.
– Слушай, Юсуф, ты должен узнать об этом первым. Я имею в виду твою находку, – сказал на том конце провода профессор.
Инспектор нашарил свободной рукой брюки, достал из кармана пачку сигарет.
– Я слушаю!
– Вчера вечером я обнаружил на рукоятке кинжала надпись. Собственно, даже не надпись, а грубо выцарапанную пару греческих слов.
– Греческих?
– Да. Мужское имя. По-видимому, принадлежало владельцу клинка.
– Продолжайте, профессор.
– Оно звучит как Диммах. Диммах, сын Мененда.
– Диммах? – Халифа запнулся, мысленно повторяя имя. – Это вам о чем-нибудь говорит?
– Самое интересное заключается в том, Юсуф, что мне показалось, будто где-то я его уже видел. – Последовала пауза: аль-Хабиби любил драматические эффекты. – Знаешь, где?
– Нет.
– В Долине царей[33]. Захоронение Рамсеса VI. Стены там покрыты греческими и коптскими надписями. Так вот, одну из них оставил некий Диммах, сын Мененда из Наксоса. Ее приводит в своей книге Бейль.
