Он улыбнулся:
– Давно жду, когда же вы ко мне подойдете.
– Что, правда? Я так предсказуема?
Его улыбка стала еще шире.
– Арсений! – Он протянул мне ладонь – узкую, с длинными, музыкальными пальцами.
– Ирина! Будем знакомы. А почему вы один, Арсений? Где ваш приятель?
– Руслан? У него разболелся зуб. Он принял две таблетки снотворного и сейчас, наверное, видит уже десятый сон.
– Ну и как вам наше турне? Нравится?
Мой собеседник пожал плечами.
– Что может быть плохого в отдыхе? Вообще-то, я очень много путешествую. В Англии побывать мечтал давно. Руслан здесь когда-то учился, и с тех пор Лондон для него – город, которым он бредит. Ну и меня заразил. Только жаль вот, у них здесь нигде не курят… – Он похлопал себя по карману джинсовой куртки. – Может, выйдем на воздух?
– С удовольствием!
Проходя мимо Оксанки, я незаметно высунула язык – на, мол, тебе! На мой взгляд, пока все складывалось даже лучше, чем можно было предположить.
Выйдя на улицу через заднюю дверь, мы сразу забились под крышу. Место, в котором располагалась гостиница, было открытым и продувалось ветрами со всех четырех сторон – с северных гор, с западных пастбищ и с юго-восточных огней. Кроме того, от недавно прошедшего дождика было промозгло и сыро.
– Уф, ну и погодка! – ютясь в самый угол, заметила я.
– Холодно? Хотите куртку? – Арсений с готовностью стал расстегивать пуговицы.
– Нет, тогда вы замерзнете.
– Да бог с вами! Ничего мне не будет.
Не слушая уговоров, он все-таки утеплил меня. При этом, наклонившись так близко, что подбородком коснулся моего лба. Потом, переправив сигарету в уголок губ, тщательно запахнул куртку у меня на груди.
– Ну вот. Пока курим, продержитесь.
– Спасибо, Арсений. – Я взглянула на него с мечтательным интересом. – Вот смотрю я на вас и думаю – кем бы вы могли быть? Судя по шапочке, мне представляется, что у вас должна быть очень творческая профессия.
– Нет, творчество – это по части Руслана. Он стилист, имеет свое имиджевое агентство. А шапочка – это так, для отвода глаз. Когда-то я учился на каскадера. Потом получил серьезную травму, год провалялся в больнице. Возвращаться не стал: все равно многие трюки выполнять уже не смогу. Теперь вот подрабатываю крупье в казино. Там мы, кстати, с Русланом и познакомились.
– Сколько же вам лет, Арсений? Извините за бестактный вопрос.
– Да ничего. Это только женщине задавать подобные вопросы бестактно. Мне двадцать шесть.
– Серьезно? – Я была искренне удивлена. – Я думала вам меньше, чуть-чуть за двадцать.
На его щеке снова образовалась ямочка.
– Значит, хорошо сохранился. – Он смотрел на меня с детским простодушием. Ветер, обдувая его лицо, слегка трепал челку, выглядывающую из-под тюбетейки.
Я не сводила с него глаз. Это продолжалось не дольше минуты, может быть, даже меньше. И скорее всего, ни во что бы не переросло. Но вдруг откуда-то из окна послышалась тихая, грустная композиция. Настолько лиричная и так удачно вписавшаяся в ситуацию, что грех было не воспользоваться.
Я сказала:
– Слышите, какая красивая музыка? – Осторожно взяла Арсения за руку и притянула к себе.
Вынула у него изо рта сигарету, бросив куда-то под ноги. Стала целовать. Он отвечал старательно, но при этом, кажется, не испытывал вообще ничего. Кроме, быть может, спортивного интереса. Глаза, во всяком случае, для изучения оставил открытыми. Я уж не говорю о руках, которые болтались плетьми. Мой партнер меня ни разу не обнял, даже не попытался.
Как только музыка смолкла и из того же окна понесся разухабистый твист, я Арсения сразу же отпустила.
– Вот такие пироги, – зачем-то сказал он.
Мы постояли еще немного. Но больше ни о чем друг с другом не говорили. Смотрели на взошедшую луну. Пейзаж завораживал. Ночное светило пробиралось по небу, разгоняя туманы. Почти как у Пушкина. И точно так же сеяло слабый свет на суровые просторы Шотландии.
Тут я наконец обратила внимание, что Арсений начал слегка подмерзать. Он уже прятал руки в карманы и прижимался ушами то к одному, то к другому плечу. Держать его дольше на холоде было бесчеловечно. К тому же тонкое искусство соблазна не терпит излишнего прессинга. На сегодня, пожалуй, было достаточно.
– Пойдемте, Арсений. Вам нужно согреться.
Наутро я проснулась со страшной головной болью. Было еще слишком рано. За окном только-только начинало светать. Но мне надлежало взять себя в руки и попытаться подняться. Впереди нас ожидал переезд в Эдинбург.
Дорохова уже вышла из ванной, обмотанная гостиничным полотенцем.
– Давай в темпе! – сказала она. – Вода чуть теплая. Того и гляди закончится.
Несмотря на мигрень, действовать пришлось быстро. Я бодро откинула одеяло и понеслась в душ. Закрылась в кабинке.
Пока я там полоскалась, Оксанка, присоседившись, сушила голову феном. Сквозь мутное стекло мне был виден ее силуэт.
– Как успехи? – прокричала она.
– Между прочим, могла бы и дождаться меня!
– Очень спать хотелось. И потом… Ты же у нас дама прыткая. Кто тебя знает? Вдруг до утра не вернулась бы!
Я распахнула дверцу. Стянула с крючка полотенце и, отфыркиваясь, сказала:
– Так ты же била себя в грудь, что я его не разведу. Уже передумала?
– Прикрой срамоту-то! – Дорохова отключила фен и с недовольной миной уставилась на себя в зеркало. – Постричься, что ли?.. Я, Чижова, уверена, что «тюбетейка» на твои чары не купится. Но вдруг? Чем черт не шутит? Может, он бисексуал.
– Посмотрим, – сказала я. Вытерлась и пошла пить анальгин.
Едва спустившись к завтраку, я принялась глазами отыскивать своего недотрогу. А Оксанка тем временем отправилась на поиски пустого стола. И мне, и ей удалось справиться с поставленной задачей без особых усилий. Пока подруга занималась традиционной сервировкой, предполагающей наличие молочника, сахарницы и вилок, я подошла к Арсению. Тот как раз одиноко прохаживался с подносом вдоль предложенных блюд.
Заметив меня, он расплылся в улыбке:
– Место встречи изменить нельзя? Доброе утро. Как спалось, Ирина?
– Чудесно! Я видела удивительные цветные сны! Словно в юности. Здесь, наверное, в воздухе есть что-то особенное. Не обратили внимания?
Говоря все это, я тоже взяла поднос и скромно положила на него два яичка вкрутую. Затем продвинулась дальше – к сырному ассорти и колбасам.
