Павлуша торопился.
— Куда ты? — остановил его Орлов.
— Пусти, к государю…
— Да он по твоей роже узнает, что тебя дворские девки девства лишили, — не унимался Орлов.
Павлуша хотел было спросить его о том, что занимало его…
«А если и Орлов ничего не знает, а я наведу его на след?»— мелькнуло у него в уме. И врождённая осторожность удержала его от вопроса.
Ещё более смущённый, вступил он в рабочий кабинет государя.
Пётр, задумчиво глядел на околдовавшее его местечко на карте, на дельту Невы.
Увидав Павлушу, государь быстро спросил:
— Что с тобой, Павел?
— Ничего, государь, — ещё более смутившись, отвечал Павлуша.
— Не лги… Я всякий твой взгляд и вздох понимаю, — ласково сказал государь. — Ну, что же?
— Орлов все меня смущает, государь, пристаёт.
— С чем?
— С дворскими, государь, девками.
— Разве и ты уже?..
— О, нет, государь! Орлов говорит, будто меня дворские девки девства лишили.
Государь весело рассмеялся.
— Бедный царский денщик! Что с ним сделали!
— Нет, государь, — бормотал несчастный Павлуша, — они раз как-то меня силком поцеловали, с того и дразнит меня Орлов.
— Так силком-таки добра молодца? — смеялся царь. — А что Меншиков?
— Он у графа Головина, государь, и сейчас прибудет.
— А от кого узнал? — спросил царь.
Ягужинский окончательно растерялся.
— Да что ноне с тобой, Павел? Ты сам не свой… Сказывай, от кого узнал, что Данилыч у Головина.
— Мне девушка сказала.
— Какая девушка?
— Там, у Александра Данилыча, государь. А кто она, не сказала.
Государь улыбнулся.
— А! Девушка… А как она показалась тебе? — спросил он.
—Красавица, государь… Я такой не видывал.. Разве…
—Что разве?
— У Кочубея дочка, государь.
— Краше этой?
— Нет, государь.
— Так приглянулась хохлушечка? — улыбнулся царь.
Ягужинский покраснел и потупился.
— Ну, так женю, женю на хохлушечке, — потрепал государь по щеке своего любимца. — Кочубей же, сказывают богат, как Крез.
В это время вошёл Меншиков.
10
По возвращении Меншикова из Ливонии вместе с Мартою Скавронскою, будущею императрицею Екатериною Алексеевною, государь, убедившись из личного доклада Данилыча, что по всему южному побережью Финского залива и по южному же побережью Невы русское дело поставлено прочно, лично хотел убедиться, что и из Белого моря нельзя ожидать нападения шведов, которые всё время гоняли Августа из конца в конец Польши.
Оказалось, что север России не требует особенных забот. Значит, можно будет подумать теперь и о Неве, и о её дельте, не дававшей спать Державному плотнику.
Но прежде чем топор его застучит у устьев Невы, надо завладеть её истоком из Ладожского озера.
— Там ключ от Невы, — говорил государь Павлуше Ягужинскому, которого он уже начал посвящать в государственные дела. — Добудем ключ и откроем ворота в Неву.
Это говорил царь, отплывая из Соловков в монастырскую деревню Пюхча, чтоб оттуда прямым путём направиться к Повенцу, а оттуда к Ладожскому озеру.
С государем было четыре тысячи войска.
Но как пройти положительно непроходимые, непроницаемые лесные чащи, болота, топи и ужасные дебри?
Он первый берет топор и начинает пролагать себе путь, рубит просеку в вековечных борах. Это была работа титана: как древние мифические титаны воевали с богами, которые олицетворяли всю природу с её таинственными силами, так Державный плотник стал воевать с природою Русского Севера.
— Данилыч, и ты, Павел, берите топоры и за мной! — сказал он и начал валить вековые сосны и берёзы.
И они первые открыли эту работу, а за ними войско и все крестьяне вотчин Соловецкого монастыря.
— Царь-то, царь, каки соснищи валит, страсть! — изумлялись крестьяне.
— По себе дерево рубит, ишь, гремит топорищем на весь бор!
— Силища-то какова, братцы!
— Знамо, царска, не простая.
— В ем одном сидит сила всей матушки-России.
— Илья Муромец, да и только.
— А паренёк-то, паренёк старается!
Это о Павлуше Ягужинском.
Ещё в сороковых годах нынешнего столетия, по свидетельству «Олонецких губернских ведомостей», держалось в народе предание, что так много было рабочих на прокладке вместе с солдатами этого титанического пути через леса, топи и болота, что на каждого человека будто бы досталось положить на протяжении всего пути одну только перекладину.
Конечно, это легенда, сказка.
От деревни Пюхча путь этот лежал к деревне Пулозер, где устроен был «ям» с крытою палаткой, где продавалось всё необходимое для войска. От Пулозера, опять лесами и болотами, путь лежал к деревне Вожмосальме на протяжении семидесяти вёрст и через Темянки выходил на Повенец. Далее по заливу Выгозерскому был проложен плавучий мост к реке Выгу.
Здесь государю доложили, что вся местность эта заселена беглыми раскольниками, а ядро их — Выговская пустынь.
— Добро, — сказал государь, а обратясь к Меншикову, добавил: — В этом краю непочатый угол железной руды, так ты не медля поезжай и выбери место для завода, а раскольникам от моего имени скажи накрепко: слышно-де его царскому величеству, что живут здесь для староверства разных городов собравшиеся в Выговской пустыни беглые и службу отправляют Богу по старопечатным книгам, а ныне-де его царскому величеству для войны шведской и для умножения оружия и всяких воинских материалов угодно-де поставить два железных завода, один близ Выговской пустыни, чтоб все раскольники в работах тем заводам были послушны и чинили бы всякое вспоможение, по возможности своей, и за то-де царское величество даст им свободу жить в той Выговской пустыни и по старопечатным книгам службы
