возможность повторения ошибки. Вы, Лиля, сказали мне, что в последний день своего пребывания в Тарасове ваш супруг не отлипал от телефонного справочника. Спрашивается: откуда такой интерес? Отвечаю: он искал номер. Номер человека, который позвонил по этому телефону.
Я ткнул пальцем в «панасоник», громоздившийся на журнальном столике.
– А позвонили вы, Лева, – я с сочувствием посмотрел на открывшего рот от удивления Охотникова. – Думая, что говорите с Гончаровым, вы, очевидно, условились с ним о передаче очереднй суммы обналиченных денег. Я не ошибаюсь? Да закройте вы рот, муха залетит!
– Боже мой! – простонал Лева. – Их голоса так похожи! Я только назвал сумму и спросил, когда он сможет ее получить. А твой благоверный, Лиличка, не задавая лишних вопросов, назвал время и место. Мой курьер передал ему триста тысяч долларов и Сергей свалил в Тамбов.
Лилия Воронцова ахнула и укусила себя за палец. Она с ужасом смотрела на Леву, но тот уже пришел в себя. Охотников привлек к себе подругу и поцеловал ее в щеку, давая тем самым понять, что она тут не при чем.
– Поэтому Гончаров установил за вами слежку и наезжал на меня в Тамбове, – заключил я. – Вы оба думали, что один из вас решил прикарманить эти деньги. А они укатили в Тамбов вместе с Воронцовым. Но знаете, что я вам скажу? Мне кажется, что Сергей и не думал похищать эти деньги. Разумно предположив, что кто-то ошибся телефоном, Сергей списал цифры с определителя номера и принялся штудировать телефонный справочник. Обнаружив, что незнакомец оказался Львом Охотниковым, Воронцов, наверняка умилился великодушию приятеля своей жены, который хочет помочь ему встать на ноги, сохраняя при этом анонимность.
Охотников расхохотался и с озорным выражением лица посмотрел на Лилю. Она нашла в себе силы улыбнуться Леве, хотя ей явно было не до смеха.
– И я очень, очень надеюсь, господин Охотников, что вы только что узнали обо всей этой истории, – произнес я ледяным голосом. – Если мне станет известно, что вы использовали меня в качестве «джокера» для разруливания своих дел с Гончаровым, то я могу на вас серьезно обидеться.
– Валерий, – только и мог вздохнуть Охотников, – ну как же мне вас убедить?..
Но за него ответила Воронцова. Ответила просьбой, обращенной ко мне:
– Найдите моего мужа, умоляю вас, – обреченно произнесла Лилия. – Что он столько времени делает в этом чертовом Тамбове с такими сумасшедшими деньгами?
– Пока не знаю, – честно ответил я.
...Издательство «Акведук» располагалось на втором этаже научно-исследовательского института, сдавашего офисы в аренду.
За массивной железной дверью, скрывавшей проход в левое крыло здания, змеился коридор с дверьми по обе стороны, увешанными табличками: «Редакторская», «Корректорская», «Бухгалтерия».
Я постучал в кабинет со скромной позолоченной табличкой «Главный редактор» и, дождавшись громкого ответа «Да-да, прошу вас», нажал на ручку двери.
Застыв на пороге, я смотрел на человека, сидящего за столом с трубкой телефона, прижатой к плечу. Он что-то писал левой рукой в раскрытом блокноте, а правой листал настольный календарь.
– Присаживайтесь, – кивнул он мне на стул рядом с собой. – Сейчас я закончу...
Повесив трубку, редактор участливо, словно врач к пришедшему на прием больному, обратился ко мне, на всякий случай покосившись мне на руки – нет ли со мной увесистой папки с рукописью?
– Слушаю вас. Вы по поводу редактуры или хотите предложить нам ваше произведение?
– Я по поводу вашего автора, – сказал я, взглянув на часы.
Стрелка циферблата приближалась к одиннадцати и у меня не было времени вдаваться в детали.
– Сергей Воронцов, помните такого? Вы, если не ошибаюсь, отклонили его любовный роман.
Редактор насторожился.
– Был такой. А что, собственно, привело вас к нам? Какие-то проблемы с авторскими правами?
Я тяжело вздохнул. Не мог же я сказать, что явился в издательство по плану действий, разработанному для меня Приятелем.
– М-м... мне хотелось бы узнать о требованиях, предъявляемых в настоящее время к этому жанру, о том, почему вы отклонили роман Воронцова, – промямлил я. – Может быть, я примусь за подобный труд и мне хотелось бы избежать традиционных ошибок...
Редактор мгновенно поскучнел и тоже украдкой посмотрел на часы.
«Когда напишете – приходите, а сейчас – что время терять?» – говорило выражение его лица.
Но, будучи человеком вежливым, он счел нужным ввести меня в курс сегодняшней конъюнктуры, – любовные романы идут не так хорошо, как русские триллеры, – вкратце прошелся по недостаткам романа Воронцова и уж совсем в двух словах рассказал о требованиях к этому жанру.
– Приблизительно то же самое я объяснил и вашему знакомому, – закончил он свою речь. – Еще какие- то вопросы у вас имеются?
Вопросов не было.
Все окончательно встало на свои места. Во всяком случае, в том, что касалось исчезновения Воронцова и его странного поведения в Тамбове.
Приятель был прав, как всегда, а я оказался круглым дураком, игнорировав пункт первый предложенного мне распорядка действий.
...В этот приезд в Тамбов я решил не останавливаться в гостинице.
Вряд ли для того, чтобы найти Воронцова мне понадобится больше, чем несколько часов.
Свежие газеты пестрели шапками на первой полосе, гласившими, что счет «Цна-банка», равно как и председатель совета директоров этой конторы арестованы, хотя в первом случае можно было этого и не делать – банк был пуст, как какая-нибудь консервная банка, оставшаяся после посиделок на берегу канала в тамбовском лесопарке «Дружба».
В заметке также говорилось о том, что на четыре часа на набережной намечено собрание вкладчиков. Далее следовали заметки местных политологов, гадающих, какая политическая сила использует новый контингент в своих целях и как это скажется на обстьановке в регионе. Но местное политическое копошение меня не интересовало и я решил не терять времени на изучение деталей.
У входа в офис «Цна-банка» толпился народ. Растерянные лица людей предлагали наблюдателю целую гамму переживаний -от отчаяния до ненависти.
Кое-где в толпе возникали стихийные мини-митинги. Поднявшиеся на парапет набережной и рискуя свалиться с откоса по газону к реке ораторы до хрипоты клеймили проклятых кровопийцев-буржуев, недобитых коммунистов и сволочей-демократов скопом.
Милиция сдерживала вход в опечатанное здание и лениво огрызалась на истошные вопли обманутых вкладчиков.
Я пробирался сквозь людскую массу, работая плечами и локтями. Мне удалось дважды прорезать толпу вдоль и поперек, пока я не нашел Воронцова.
Сергей стоял, прислонившись к высокому дубу и держался руками за голову, поэтому я не заметил его сразу. Его губы бормотали что-то невнятное, а подбородок трясся, словно у двухлетнего ребенка, готового разразиться ревом. Но глаза Воронцова были сухими – то ли он уже отрыдал, то ли собирался немедленно заплакать.
– Меня послала Лиля. Нам лучше уйти, – тронул я его за плечо.
Сергей беспрекословно повиновался. Он шел за мной, словно овца на заклание – покорный и печальный.
Я не указывал дорогу, хотя и не выпускал его локоть из своей руки.
Воронцов привел меня к строительному общежитию и, словно сомнамбула, вошел внутрь и, показав вахтерше пропуск, двинулся на второй этаж. Тетушка привстала с места, собираясь осведомиться о моей персоне, но я так зыркнул на нее глазами, что она решила не связываться.
Мы вошли в небольшую комнату. Кроме стола, стула и кровати в ней ничего не было. Окно, вместо занавесок, было завешано пришпиленными кнопками газетами четырехлетней давности.
– Как вас сюда занесло? – оглядел я жилище Воронцова. – Чем вам гостиница-то не глянулась?
– Здесь свой шарм, – словно сомнамбула ответил Воронцов. – Столько людей, столько судеб...
Сергей сидел на кровати, покачиваясь из стороны в сторону.
