не увидел.
А это, оказывается, была жена Арбуза...
Он убил ее своей машиной.
Он убил ее...
– ... а Алинка, жена арбузовская тайная, такая хорошая была, – вернулся к Боровику голос Романа, – а дочка у него какая сейчас выросла! Мария называется. Такая девчонка! Вот подрастет еще – женюсь!
– Заткнись, – произнес Боровик сквозь зубы.
Роман замолчал, а потом обиженно произнес:
– То ему рассказывай всю подноготную, то заткнись...
Боровик пошарил взглядом по кухне, потом взял с полки большой стакан и наполнил его водкой.
– Эй, ты что? Мне-то оставь! – запротестовал Роман.
Не обращая на него внимания, Боровик залпом выпил водку и молча вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь.
– Ну и дружки у меня... – Роман посмотрел на опустевшую бутылку. – Один в морду дал, а другой всю водку выжрал. И ведь еще неизвестно, что хуже.
Он встал с табуретки и, держась за стену, прошел в гостиную.
– А у нас пиво имеется, – хвастливо заявил он сам себе. – Боровик водку выжрал, а пиво не заметил.
К его ногам подошел Шнырь и, задрав голову, требовательно мяукнул.
– Что, и тебе пива? – удивился Роман. – Не-ет, брат. Пиво не для тебя. А тебе я сейчас, несмотря на то, что пьян, все-таки задам корма. Пошли.
И, сделав рукой приглашающий жест, Роман снова направился в кухню.
– Сейчас, – сказал он открывая холодильник и доставая из него банку «Вискаса», – сейчас. Сейчас прольется чья-то кровь. Главное, чтобы не моя. Понял, скотина? А пива я тебе все равно не дам.
Боровик в три затяжки выкурил сигарету, швырнул ее на тротуар. Со злостью растоптал окурок каблуком. Пора звонить генерал-майору Безродному, отчитываться о проделанной работе.
Ну и что сказать?
Что побег матерого изменника и врага народа Чернова организовал популярный певец Роман Меньшиков по заказу криминального авторитета Арбуза?
Тогда Ромке каюк.
И никакие заслуги на ниве воспевания тюремной романтики не спасут. Может, в лагере они и помогли бы ужиться среди местного контингента, да вот беда – до лагеря Ромка скорее всего просто не доживет.
Богатый опыт подсказывал Боровику, что чем глубже залезаешь в серьезные, да к тому же еще и попахивающие политикой дела, тем дальше от закона и тем ближе к могиле. Ну а в том, что дело это серьезное и с политическим замесом, после разговора с Безродным сомнений не было.
Арбуз тоже долго не протянет, ясный перец.
Государственная машина в случае необходимости еще способна ощериться – схрумкать какого угодно авторитета так, что и косточек не останется.
А тут еще удар ниже пояса – арбузовская жена...
Боровик глухо застонал, как от зубной боли. Подошел к своей «копейке», пнул ногой колесо. Подумал, что и сам висит на волоске – даже в голливудских фильмах те, кто слишком много знает, долго не живут.
Да, втравил ты меня в историю, друг детства.
Придется с этой историей разбираться. А пока нужно хоть на время обезопасить дружков ситных от неумолимой государственной машины.
Боровик достал мобильник, визитку Безродного. Набрал номер.
– Товарищ генерал-майор, говорит майор Боровик. Так точно, через тридцать минут буду у вас.
Похлопал «копейку» по желтому помятому боку.
– Ну что – поехали, цыпа?
На этот раз Безродный не встречал Боровика у дверей, однако из-за стола приподнялся, взмахом руки пригласил сесть напротив.
– Чем порадуешь, майор? Знаю, что ты в «Крестах» отметился, народишко тамошний хорошо потряс. Ну, и каковы результаты?
– Думаю, что уже можно сделать некоторые выводы, – осторожно начал Боровик, – похоже, что Чернов действовал в одиночку.
– На чем основываешься?
– Чернов ни с кем в «Крестах» близко не сошелся. Авторитеты, способные оказать реальную помощь в организации побега, держали его за хлюпика, интеллигента. Даже не гоняли особенно – он был для них пустое место. С другими категориями заключенных Чернов тоже практически не контачил – надзиратели все как один отметили его замкнутость и нелюдимость. Состояние на грани глубокой депрессии.
– Ну-ну, – протянул Безродный, – и как же такой доходяга умудрился дернуть из самого неприступного ИВС нашего города?
– Скорее всего здесь сработала редкая комбинация случайных факторов. Неразбериха, связанная с концертом, небрежность кого-либо из охранников. Просто приоткрылась какая-то щель – и Чернов тут же юркнул в нее. Может быть, даже неожиданно для самого себя.
– Да ты психолог, майор, прямо «Преступление и наказание» какое-то! – продемонстрировал начитанность Безродный. – А за концерт ты не подумал зацепиться? Как насчет того, чтобы поискать пособников среди этой публики?
– Ну что вы, – Боровик позволил себе небрежно махнуть рукой, – отпадает по всем пунктам. Побег и концерт определенно разнесены по времени. Наконец, весь транспорт тщательно контролировался на въезде и тем более на выезде – они муху навозную не смогли бы спрятать, не то что человека. Я лично все проверил, так оно и было.
Боровик знал, что начальник «Крестов» даже под страхом смерти не сознается в том, что прошляпил проверку на выезде, поэтому блефовал безбоязненно.
Безродный повертел в руках бюст Дзержинского.
Встал, переставил его со стола на подоконник. Поправил штору, окаймленную плюшевыми шариками. Посмотрел в окно.
– Эх, хорошо на улице, майор! А мы вынуждены в грязи копаться. Государевы слуги. На нас одна надежда в смутные нынешние времена. Может, и помянут потомки добрым словом, не забудут тех, кто в тяжелые годы делал все, чтобы спасти страну от бардака и беззакония.
Безродный вернулся за стол, взял в руки карандаш.
– Хорошо ты все изложил, убедительно. Да вот только толку не вижу от твоих стараний.
– Товарищ генерал-майор, – твердо сказал Боровик, – я привык отвечать за свои действия. Ситуация сложная, за один день не распутать. Необходимо тщательно допросить всю охрану, надзирателей, восстановить мельчайшие подробности каждой секунды того вечера.
– Как ты говоришь – привык отвечать? – спросил Безродный. – Ну что же, это справедливо...
Карандаш в руках Безродного застыл в воздухе.
– Эх, Саша! И дело-то ведь какое ответственное, серьезное! В полном смысле этого слова государственной важности дело. На таком деле можно и звездопад себе на погоны заслужить, а можно и вовсе звездочек этих самых лишиться. Тут уж, как говорится, либо грудь в крестах – либо голова в кустах.
«Вот тебе пряник – вот тебе и кнут», – подумал Боровик.
– А можно и вовсе жизнь поломать и себе, и своим близким. Если, скажем, в срок не уложишься. Да и что такое жизнь человеческая по сравнению с интересами страны, народа? Былинка на ветру.
Безродный чмокнул губами, покачал головой.
– Ладно, Саша, иди работай. Помни, что каждая минута на счету! На тебя одна надежда, смотри – не
