– Спасибо, Танечка, – улыбнулся Арбуз, – что бы я без тебя делал? Кстати, скоро ко мне придут люди, так ты, пока они будут здесь, всех остальных заворачивай, пока эти не уйдут.
Танечка кивнула, потом скромно потупилась и пошла к двери, виляя бедрами больше, чем обычно. Она не понимала, почему такой видный мужчина, как Михаил Александрович, до сих пор не не обратил на нее своего особого мужского внимания, и это разжигало в ней как любопытство, так и желание.
Она вздохнула и вышла из кабинета.
Арбуз, проводив ее взглядом, тоже вздохнул и подумал, что если он все-таки решит завалить Танечку в койку, сначала нужно будет ее уволить.
Из принципиальных соображений.
А поскольку в качестве секретарши она все-таки представлялась ему гораздо нужнее, чем в качестве любовницы, койка отменялась. Арбуз с сожалением вздохнул еще раз и, взяв с блюдечка кусок сахара, бросил его в чашку и стал задумчиво вертеть в чашке ложкой.
Примерно через полчаса в приемной послышались голоса, и Арбуз, который успел за это время выпить еще две чашки кофе, нехорошо усмехнулся. В дверь постучали, и на пороге показались Батон, Щербатый и Глюк.
– Ну заходите, – Арбуз холодно улыбнулся и встал. – Кто у вас старший? Кажется ты, Батон?
– Ну какой я старший, – Батон пожал плечами, – так, слегка...
– Слегка, говоришь? – Арбуз вышел из-за стола. – А ну-ка сядь в мое кресло.
– Зачем? – удивился Батон.
– Сядь, – жестко приказал Арбуз.
Батон, чувствуя что-то неладное, весь сжался, однако обошел стеклянный стол и осторожно уселся в мягкое министерское кресло Арбуза.
Арбуз критически осмотрел его и задумчиво сказал:
– Нет... Все-таки что-то не так. А ты как думаешь?
– Что я думаю? – Батон вовсе растерялся.
– Подходит тебе это кресло? Это место? – заботливо спросил Арбуз.
– Ну, это... Это ведь ваше кресло.
– Правильно, – кивнул Арбуз и повернувшись к Щербатому и Глюку, которые так и стояли у двери, сказал:
– Сядьте на диван, не маячьте.
Братки быстро уселись на диван и притихли, не понимая, что происходит.
– Да, – сказал Арбуз Глюку, – это мое кресло, и это мое место. А твое место – знаешь, где?
Он подошел к столу и, опершись руками на его стеклянную поверхность, наклонился к замершему Батону.
– Твое место – под нарами. Хотя нет... Твое место – у параши. Понял?
Арбуз выпрямился и, сложив руки за спиной, медленно заговорил:
– Ты, гнида, шестерка вонючая! Может быть, ты решил, что ты сам себе хозяин? Что Арбуз уже не годится, чтобы принимать решения? Вы, козлы винторогие, сами решаете, куда идти и какие дела делать? А я, стало быть, уже не при делах? Может быть, ты уже решил заказать меня и занять мое место? Ну что же... И так бывает. А может быть, ты уже стал вором в законе, только я по своей глупости не знаю об этом? А?
Батон съежился под градом падавших на него риторических вопросов и боялся даже дышать.
– Ты, пидор, – продолжал прессовать его Арбуз, – ты что себе думаешь? Вы, уроды, идете грабить студию моего друга и думаете, что такой косяк сойдет вам с рук? Так я тебя грохну прямо сейчас.
Арбуз подошел к сейфу и вынул из него огромный позолоченный «Магнум» пятидесятого калибра.
– Ну что, козел, сделать тебе дырку в башке? – спросил Арбуз и передернул затвор пистолета.
Батон молчал.
– Не слышу ответа! – сказал Арбуз и приставил ствол к голове Батона.
Батон закрыл глаза и еле слышно прошептал:
– Нет, не сделать...
– Ах, не сделать... – протянул Арбуз и опустил пистолет, – было бы странно, если бы ты ответил – сделать. Ну ладно, убить тебя я всегда успею.
Арбуз брезгливо посмотрел на Батона и сказал:
– Вас, любезный, не затруднит освободить мое кресло?
Батон выскочил из-за стола, как пробка из бутылки.
– Туда, – Арбуз кивнул в сторону дивана, на котором жались Глюк и Щербатый.
Усевшись на диван рядом с корешами, Батон зажал дрожащие руки между колен и уставился в пол.
Арбуз же, сев в свое кресло, положил пистолет на стол и приказал:
– Рассказывайте, кому отдали винчестер.
Батон посмотрел на братков и как старший группы сказал:
– Мы его этому... Стропилле отдали.
– Стропилле? Интересное дело... Ну и что дальше?
– А дальше ничего, – ответил Батон и сжал зубы.
Он понимал, что если Арбуз узнает, что именно они же и подложили винчестер в машину Романа, тут же им всем и конец.
Арбуз может убить их всех прямо тут.
С него станется.
Щербатый с Глюком тоже понимали это, поэтому благоразумно молчали, предоставив Батону вытаскивать их из беды.
– Получили от него десятку и отвалили.
– Десятку чего? – спросил Арбуз.
– Десятку долларов, – неохотно ответил Батон.
– Десять тысяч долларов? – удивился Арбуз. – Неплохо, неплохо! Шестерка берет с заказчика за ограбление десять тысяч долларов... Ну а мне-то, мне – бедному криминальному авторитету, который пролетел в этом деле, как фанера над Магаданом, вы что-нибудь оставили? Ну хоть долларов пятьдесят? А?
Батон снова сжался и уставился в пол.
– Не оставили... – горестно вздохнул Арбуз. – Айяй-яй!
– Так это, – пробубнил Батон, – деньги в целости, может...
– Может, отдать их мне? – перебил его Арбуз. – То есть деньги за ограбление моего друга принести мне. Прекрасно! Отлично! Неси, но только знай, что ты их сожрешь, падла вонючая.
Арбуз взял пистолет и, повертев им в воздухе, сказал:
– Валите отсюда! И ждите моего решения. Я еще не знаю, что с вами делать. И, между прочим, имейте в виду, что все вышесказанное относится к каждому из вас. Быстро вон!
Братки исчезли из кабинета со скоростью падающего в колодец ведра, и Арбуз удивленно поднял брови.
– Да, – сказал он, – ноги они быстро делают...
Убрав пистолет в сейф, Арбуз снова сел в кресло и, нажав на кнопку селектора, устало произнес:
– Танечка, еще кофе. И коньяку. Да, и еще – Тюря там далеко?
– Нет, Михаил Александрович, он внизу, в магазине, с ребятами треплется.
– Давай его сюда. Но сначала – кофе и коньяк.
Когда Тюря вошел в кабинет Арбуза, он увидел босса в явно расстроенных чувствах. Перед Арбузом стояла бутылка коньяка, а рядом с ней – две рюмочки, одна из которых была пуста.
– Присаживайся, Володя, – гостеприимно повел рукой Арбуз. – Выпьешь со мной?
– Ну, это... – Тюря смущенно улыбнулся. – С вами – отчего ж не выпить-то.
– Вот и я говорю, – кивнул Арбуз, – давай наливай себе сам.
Тюря осторожно уселся на стул напротив Арбуза, налил себе коньячку и, подняв рюмку, сказал:
– Вы извините, Михаил Александрович, но... Может, проблемы какие? А то у вас вид такой... Расстроенный.
