и смотреть в оба. Эти люди могут просто от нечего делать запинать его до смерти, а менты... А менты выкинут труп на улицу и скажут, что никакого Романа тут не было.
Известное дело.
Роман решил подыграть самолюбию татуированного и робко подал голос из-под нар:
– Да... Я вылезу, а ты снова ударишь меня...
Татуированный довольно ухмыльнулся и ответил:
– Не ссы! Будешь вести себя хорошо, никто тебя не тронет.
– Не тронем, не бойся, – подтвердил сидевший на нарах Валет. – Правда, Лысый?
Роман, внимательно следя за ногами Лысого, осторожно вылез из-под нар и снова сел на край грязного деревянного помоста.
– Ну што, певец, допрыгался? – спросил Валет.
Все таки узнали – подумал Роман. А почему тогда такое отношение?
Странно...
– Ты что, вопроса не слышал? – повторил Валет Роман почувствовал, что в нем начинает просыпаться каменное упрямство, то самое, подчиняясь которому он наотрез отказался от гастрольного турне по лагерям и тюрьмам. Лагерям и тюрьмам...
Интересно, а этот, с гнойными глазами...
Заложив руки за спину, Роман повернулся к сидевшему на нарах типу и сказал:
– Вопроса не было. А вот у меня к тебе имеется несколько вопросов.
Роман понимал, что рискует, но уже ничего не мог с собой поделать.
Его несло на холодных волнах адреналина.
– Чо ты сказал? – стоявший перед Романом Лысый резко дернулся, рассчитывая испугать Романа, но тот не шелохнулся. – Может, тебе почки опустить?
– Подожди, Лысый, – с повелительными интонациями пахана произнес Валет, – не тронь его. Пока.
Он посмотрел на Романа и сказал:
– Человек в непонятках, может, ему объяснить что-то надо. Ну, что у тебя там за вопросы?
– Вопрос первый, – Роман стиснул зубы, чувствуя, как его начинает трясти от ненависти, – как я сюда попал?
– Как он сюда попал! – Лысый хлопнул себя по коленям и затрясся от смеха, показывая редкие зубы. – Как он сюда попал! Убил человека и спрашивает, как он сюда попал!
«То есть как – убил?» – мелькнуло в голове у Романа.
– Заткнись, Лысый, – раздраженно бросил Валет и посмотрел на Романа. – Это ты следакам грузи, что ты ничего не помнишь. Еще вопросы есть?
– Есть, – Роман посмотрел на Валета и в который уже раз за свою жизнь пожалел, что он не чем-пион по боям без правил в тяжелом весе. – Вот ты, ты тут кто – смотрящий по камере? А вообще по жизни – авторитет, вор в законе или так, прикидываешься? Похоже, что ты паханом себя чувствуешь только в ментуре, в камере для алкашей. А на зоне или в тюрьме – обыкновенный чушок. Грязь. Что скажешь?
Валет сузил глаза, а Лысый, на секунду потеряв дар речи от такой наглости, завопил:
– Ах ты, падла! К тебе по-человечески, а ты пасть разеваешь не по делу? Ты это в своих песенках крутой, а тут тебе не концертный зал, тут мы тебе сами концерт устроим! Думаешь, чистенький да богатенький, так все можно? Бей его, братва!
И он бросился на Романа, целя растопыренными пальцами в глаза.
Роман прикрылся, как мог, и повалился на пол, успев только подумать, что все объясняется очень просто. Обыкновенная ненависть нищей дряни к богатому и благополучному человеку. Классовое сознание...
На него обрушился град ударов, и похоже было, что в избиении участвуют все, включая безобидных на первый взгляд алкашей. Роман свернулся в клубок и постарался прислониться спиной к стене, чтобы уберечь почки и позвоночник.
– Вот тебе, падла! – визгливо выкрикивал Лысый, торопливо и поэтому не очень больно выбрасывая в Романа ноги. – Песенки ему, бля! Сука! Гнида!
Валет действовал молча и более результативно, чем его истеричный кореш, поэтому Роман отличал его редкие, но весьма ощутимые удары.
А двое алкашей просто толклись рядом и неумело пытались поучаствовать в экзекуции.
Сержант Сардинов оторвался от глазка и с громким лязгом решительно отодвинул засов. Распахнув дверь в камеру, он шагнул внутрь и без особого возмущения сказал:
– Ну, что вы тут устроили? А ну, прекратить!
Лягнув Романа еще несколько раз, чему Сардинов отнюдь не мешал, запыхавшиеся экзекуторы угомонились и, произнося грозные и гордые фразы, забрались на нары.
Роман поднял голову и посмотрел на сержанта.
– Ну что, артист, вставай, пошли! – сказал тот, и Роман, держась за помятые бока, с кряхтением поднялся.
– Руки за спину и вперед, – Сардинов мотнул головой в сторону двери.
Роман шагнул в указанном направлении, а Валет в это время по-свойски обратился к сержанту:
– Слышь, начальник, курево кончилось!
Сардинов взглянул на него и миролюбиво ответил:
– Ну что, пусть Бильдюгин сбегает.
Один из алкашей суетливо слез с нар и, преданно глядя в глаза сержанту, неуверенно сказал:
– Так это, деньги...
Сардинов добродушно засмеялся:
– Вечно у вас денег нет! Возьми у капитана, он там в дежурке сидит.
Роман слушал их неторопливый разговор и думал:
«Они тут все свои. Просто все свои, родные, правильно этот урод сказал – родная милиция. И даже деньги общие... А эти двое уголовников, значит, как бы пресс-команда. Вот тебе, артист, новая тема для песни! И даже все на собственной шкуре испытал...»
Алкаш прошмыгнул мимо сержанта и засеменил вверх по лестнице. А Сардинов, заперев дверь в камеру, сказал:
– Давай шагай, и без фокусов.
– Какие фокусы... – невесело усмехнулся Роман.
– Разговорчики! – прикрикнул сержант и сильно толкнул Романа в спину.
Роман качнулся вперед и стал подниматься по лестнице, слыша за собой недовольное сопение сержанта.
Войдя в дежурку, Роман увидел сидевшего за столом пожилого капитана, перед которым, униженно ссутулившись, стоял посланный за сигаретами алкаш.
– Опять тебе денег... – брюзгливым барским тоном говорил капитан. – Ты когда свои зарабатывать будешь?
– Так ведь не мне, – угодливо улыбался алкаш, – там внизу люди...
– Люди, – усмехнулся капитан. – Хуй на блюде! Людей нашел. Таких людей – за хуй да в музей!
Алкаш подобострастно хихикнул.
– И вообще, ты мне когда обещал мобильник принести? Я за тебя думать должен? Смотри, лопнет мое терпение!
– Так ведь она, дочка, значит, за ним смотрит, надо же минутку улучить, да и сделать все так, чтобы она на меня не подумала...
– Вот и думай!
Тут капитан увидел стоявшего в дверях Романа.
Кашлянув, он бросил на него недовольный взгляд и прервал беседу с алкашом.
Достав из кармана пачку денег, капитан бросил на стол двести рублей и сказал:
– Значит, так. Возьмешь сигарет на пятьдесят рублей, а на остальное пивка для усталых милиционеров.
