обязательно живого. Понял?
Блондин молча кивнул.
– Найдешь – получишь вдвое больше, чем там, – Безродный показал глазами на конверт. – Найдешь неживого – втрое больше. Но с доказательствами!
Он постучал указательным пальцем по столу.
– Сам особенно не светись, направляй ситуацию, больше действуй чужими руками. Умеешь, убедились. Если нужно кого поощрить – не жмись, деньги будут. Войди в контакт с полковником Валуевым, я дам отмашку. Срок – неделя. Вопросы?
Блондин подумал немного, покачал головой.
– Вопросов нет, Василий Кимович. Я все понял.
– У матросов нет вопросов! – неожиданно развеселился Безродный. – Молодец! Ты во флоте случайно не служил?
Он в два глотка выпил остывший кофе, поднялся.
Тут же встал и блондин.
– Действуй, старайся как следует. Ты уж не обессудь – если ничего у тебя не выйдет, одним ведь лишением премии дело не обойдется... Сам должен понимать!
Блондин вытянулся и слегка побледнел.
– Так точно!
– Ну-ну, ты еще честь мне отдай! – усмехнулся Безродный. – Садись, не срами перед людьми, сейчас кофе тебе принесут. А мне пора. Успехов тебе в труде и ба-а-льшого счастья в личной жизни.
Он подмигнул блондину и вышел, закуривая на ходу.
До назначенного водителю срока оставалось еще минут десять, так что вполне можно было пройтись немного по Литейному, насладиться такой редкой для Питера солнечной погодой.
А паренек определенно ничего, толк из него выйдет.
Не то что Боровик, царствие ему небесное...
Страх, как известно, плохой советчик.
Когда менты, которых Стропилло считал своими, послали его куда подальше, он окончательно убедился, что злополучного винчестера ему не видать, как собственных ушей. И тогда его охватил уже не какой-то там примитивный страх, а самый настоящий животный ужас. Тот самый тихий, бездонный ужас, от которого человек теряет остатки соображения и превращается в безмозглую амебу, способную только на судорожные бессмысленные подергивания.
Так что от тихого ужаса советов и вовсе ждать не приходится – даже плохих.
Поэтому неудивительно, что в отчаянной попытке скрыться от страшных посланцев строгого мужчины Сергея Ивановича Андрей Стропилло совершил череду абсолютно безумных поступков.
Он перестал появляться дома, шарахался от знакомых, отключил телефон.
Колеся целыми днями по городу на своей дребезжащей «девятке», Стропилло метался от банка к банку, от одной риэлторской конторы к другой, а ближе к вечеру покупал билет на экскурсионный теплоход до Шлиссельбурга и обратно.
До расвета ворочался он на жестких скамейках салона нижней палубы, тщетно пытаясь хотя бы задремать. Вместо сна наваливались редкие минуты тревожного забытья с непременными кошмарами в виде гигантских пауков, жадных до его, стропилловской, крови.
Стропилло решил разбросать капиталы по заштатным городам бескрайней Российской Федерации и укрыться в какой-нибудь выморочной деревне без связи и электричества. Пересидеть некоторое время, а потом окончательно замести следы, хаотично колеся по стране и подбирая потихоньку свои денежки.
Поэтому и сновал он по банкам и телеграфам, неутомимо рассылая переводы до востребования в какие-то Крестцы, Колупаевски, Мироняги и прочие Малые Броды, выбирая названия городов по карманному атласу и тщательно переписывая их в свою засаленную записную книжку.
В риэлторские конторы Стропилло наведывался в надежде подобрать подходящую избу, желательно в Новгородской области или на Вологодчине. Он слышал как-то по радио, что там полно глухих мест – не хуже, чем в пойме реки Амазонки.
И где бы ни появлялся Стропилло, везде раздавалось его невнятное бормотание:
– Ничего, ничего... Ничего, ничего...
Наконец все было готово.
Безумная активность принесла свои плоды.
Подходящая изба была найдена в Пыталовском районе Псковской области. Стропилло очень обрадовался тому, что в радиусе пяти километров от его будущего укрытия постоянных жителей вообще не имелось, а единственная ведущая в те места проселочная дорога оставалась мало-мальски проходимой только два месяца в году.
– Вы, наверное, философ, отшельник? – почтительно осведомилась молоденькая сотрудница агентства, оформлявшая документы на избу. – Книгу какую-нибудь собираетесь в уединении написать?
– Ничего, ничего, – торопил ее Стропилло, – ничего...
Деньги – по крайней мере те, которые хранились в питерских банках, – тоже были распиханы неизвестно куда практически подчистую. Свою записную книжку Стропилло хранил теперь в специальном мешочке, повесив его на шнурок вместе с нательным крестиком.
Оставалось самое последнее – зайти в офис и забрать из сейфа остатки наличных долларов.
Своего собственного офиса Стропилло теперь боялся, как черт ладана.
Он долго болтался по набережной Обводного, периодически отсиживаясь в подворотнях, чтобы не примелькаться. Машину из тех же соображений пришлось оставить за тридевять земель, на Старопетергофском.
Стропилло с ненавистью смотрел на свет в окнах родной конторы и считал минуты, проклиная своих тупоголовых работников, уверенных в том, что шеф находится в длительной заграничной командировке.
Наконец свет погас.
Короткими перебежками Стропилло стал приближаться к обитой железом двери, затравленно оглядываясь и приговаривая по въевшейся привычке:
– Ничего, ничего...
Добежав до двери, Стропилло открыл ее своим ключом, быстро набрал код на вделанном в стену маленьком пульте и отключил сигнализацию. Тут же захлопнул дверь и упал на нее взмокшей спиной уже изнутри.
Уф!
Кажется, никто не заметил.
Перепрыгивая через две ступеньки, Стропилло взлетел по темной лестнице на второй этаж, задыхаясь, отпер свой кабинет, бросился к сейфу. Набить черную дерматиновую сумку «зеленью» было делом одной минуты. Все, можно уходить.
Стропилло повесил сумку на плечо, отдуваясь, спустился вниз и замер перед выходной дверью.
Набравшись духу, рванул ее на себя – и тут же оторопело отпрянул.
Навстречу ему из вечернего сумрака шагнули две темные фигуры.
– Ну что, Стропилло, – раздался низкий, хриплый голос, – пора в путь-дорогу. Арбуз ждет.
– Ничего, ничего, – забормотал Стропилло, пятясь, – ничего...
И тут он дико взвизгнул, швырнул сумку с деньгами под ноги непрошеным визитерам и вихрем полетел вверх по лестнице. Вознося хвалу небесным силам за то, что они не напомнили ему о необходимости запереть дверь перед уходом, Стропилло ворвался в свой кабинет, захлопнул дверь и навалился на нее всем телом, защелкивая срывающимися пальцами внутреннюю щеколду.
Снаружи послышались увесистые удары.
– Открывай, Стропилло, хуже будет!
Стропилло метнулся к телефону.
Крыша!
