Тачку – неприметную вишневую «восьмерку» с тонированными стеклами – оставили в начале улицы, а сами прогулялись пешком метров пятьдесят до темнокрасного пятиэтажного дома, в котором квартировал Арбуз. Арбузовская парадная была во внутреннем дворе-колодце с покушениями на чахлую озелененность.
Совсем хорошо – милое дело отоварить клиента в темной подворотне!
Гриб вытащил из-за пояса замызганных джинсов увесистый «Стечкин», передернул затвор и, шмыгнув в подворотню, присел на корточки между двумя мусорными баками. Опоссум принялся прогуливаться по тротуару на противоположной стороне улицы.
Эх, жаль, собачку какую-нибудь паршивую не догадались прихватить, совсем вышло бы натурально. Он держал руку в кармане ветровки, крепко ухватившись за рифленую рукоятку старого доброго «ТТ».
Томительно тянулись минуты.
Опоссум не выдержал, посмотрел на часы. Блин, уже половина четвертого! Он быстро огляделся, перебежал улицу.
– Слышь, Гриб! Где этот хренов Арбуз, уж не случилось ли чего?
– Ты чо делаешь, сука? – донесся из темноты злобный шепот Гриба. – Не маячь, вали туда, где стоял! Он же в любую минуту может подъехать, куда он денется... Ну вот, говорил тебе, падла!
Со стороны улицы Пестеля послышался мягкий шум мотора, и на Моховую выехал черный арбузовский «Лексус» с погашенными фарами. Арбуз на заднем сиденье бережно придерживал за плечи все еще не пришедшего в себя Боровика, Тюря за рулем напряженно вглядывался в освещенное тусклыми уличными фонарями пространство. После кувырканий в больнице он был готов ко всему.
И не зря.
Вот оно!
Из подворотни в сторону от «Лексуса» шарахнулась какая-то тень, замерла в углублении парадной на противоположной стороне улицы. Тюря резко тормознул и врубил дальний свет. Сомнений больше не было – в руке у темной фигуры в свете фар откровенно обозначилось вороненое дуло пистолета.
– Шеф, стоп машина, очередная гниль на горизонте! – крикнул Тюря и выкатился на асфальт, на ходу раскладывая свой «Кипарис».
Раздался треск короткой очереди, пули горохом защелкали по каменной стене, а потом щелканье сменилось мягким хрустом. Из углубления в стене нетвердо вышел Опоссум. На его ветровке явственно обозначились две вырванные клочками дыры, вокруг которых стремительно расплывались темно-красные пятна.
Глухо звякнул выпавший из его ослабевших пальцев «ТТ», и Опоссум тяжело рухнул навзничь, в дополнение к своим явно не совместимым с жизнью ранениям еще и раскроив себе череп об асфальт.
Тут же захлопали выстрелы из подворотни. Гриб перекинул флажок предохранителя на автоматическую стрельбу и остервенело палил в «Лексус», выставив худую руку со «Стечкиным» из-за мусорного бака.
Со звоном осыпалось лобовое стекло. Арбуз успел столкнуть Боровика на пол между сиденьями и пригнулся. Две пули тут же впились в спинку сиденья как раз на том месте, где только что мирно покоилась голова Боровика.
Тюря вскочил, бросился к подворотне, снова упал на асфальт и добил остатки обоймы, вспоров очередью мусорные баки. Из темноты донесся короткий вскрик, и «Стечкин» замолк. Тюря осторожно подполз поближе, заметил валяющийся на асфальте пистолет и притянул его к себе стволом своего «Кипариса». Заглянув в темное пространство между баками, он тут же махнул рукой Арбузу:
– Шеф, этот еще дышит!
Арбуз выбрался из машины, оглянулся на Боровика и быстро прошел в подворотню. Гриб вытаращил полные предсмертного ужаса глаза, попытался отползти. Арбуз без колебаний вдавил каблук в кровоточащую рану у него на груди.
– Говори, падла, кто послал!
Гриб задохнулся от страшной боли и прошептал немеющими губами:
– Не надо... Корявый послал, Корявый... Стропилло заказчик...
Изо рта у него пошла кровь, и он откинул голову на асфальт.
Арбуз брезгливо вытер каблук о труп и убрал ногу.
– Ну, падлы, погодите. Тюря, «Лексус» отогнать, жмуриков быстро в мусорный бак. Чтобы через пять минут здесь были ребята и увезли бак на свалку. Слишком много шума, сейчас наверняка припрутся менты – твое дело их задержать на подъездах, пока ребята не приберут концы. Делай что хочешь, не мне тебя учить – под колеса ложись, деньгами сыпь, в морду кому постарше заедь, из ментуры я завтра тебя вытащу. Все, пошел.
Арбуз вернулся к машине, извлек из нее отчасти оклемавшегося Боровика и повел его к себе, осторожно придерживая за плечи.
Тюря достал мобильник и быстро защелкал кнопками.
Боровик лежал на роскошной кровати Арбуза и капризничал.
– Ай, доктор, больно! Ай, щипет! Ой, не могу! Зачем вы меня мучаете, вы смерти моей хотите?
Арбуз же, развалившись в мягком глубоком кресле, держал в руке высокий стакан с красным сухим вином и, пуская в потолок кольца сигарного дыма, давал доктору советы.
– А вы, Илья Абрамович, нажмите ему посильнее, чтобы проняло. И налейте йоду побольше, а то он еще не прочувствовал. А скажите, доктор, вот для общего оздоровления – может быть, больному нужно клизму поставить?
– Это тебе нужно клизму поставить, причем в голову! – откликнулся Боровик. – Промыть для профилактики. Ай, доктор, щекотно!
Личный доктор Арбуза Илья Абрамович Шнеерсон был срочно вызван на квартиру к своему работодателю, где ему предъявили дважды раненного в грудь Саню Боровика. Доктор Шнеерсон не привык задавать лишних вопросов, поэтому спросил только:
– Откуда привезли?
– Из госпиталя имени святого мученика Себастьяна, – без запинки ответил Арбуз. – Пули уже вытащили, а остальное придется делать вам.
– Хорошая больничка, – кивнул доктор Шнеерсон, – там у меня двоюродный брат мужа моей сестры работает.
– Мужа... Брата... – Арбуз покрутил головой. – Ладно, Илья Абрамович, оставим в покое ваших родственников. Работайте.
Доктор Шнеерсон вымыл руки, вооружился ножницами и в два счета снял с Боровика все повязки. Полюбовавшись на раны, он пощупал грудь Боровика, потом выслушал его старомодным стетоскопом и удовлетворенно сказал:
– Ну что... Собственно говоря, мои коллеги из Себастьяновского госпиталя уже все сделали. Сейчас я еще раз обработаю раны, наложу свежие повязки, а дальше – дело времени. Молодой здоровый организм сам все исправит. Никакой опасности нет, так что можете не беспокоиться.
– Слышал, что доктор сказал? – самодовольно произнес Боровик. – Молодой и здоровый.
– Но он не сказал – умный и красивый, – ответил Арбуз. – И скоро наш больной встанет на ноги?
– А он уже может, если ему хочется, – сказал доктор Шнеерсон, доставая из антикварного саквояжа медикаменты и бинты, – но лучше полежать.
– А скажите, доктор, – поинтересовался Боровик, – сухое красное вино поможет молодому и здоровому организму быстрее справиться с болезнью?
Доктор Шнеерсон усмехнулся и ответил:
– Вы не больны, молодой человек. Вы ранены, и это две большие разницы. А если вам хочется выпить, то медицина не возражает.
– А медицина не возражает, – спросил Арбуз, – если этому молодому и здоровому дать по шее разочек?
– Не возражает, – покладисто ответил доктор Шнеерсон, – шея у него для этого вполне подходящая. А кроме того, он ранен не в шею, а в грудь. Так что в целях профилактики, если сочтете нужным... Так,
