господин хороший, повернитесь-ка на правый бок!
Когда доктор Шнеерсон закончил свою работу и вышел в прихожую, держа в одной руке саквояж, а в другой – шляпу, Арбуз, провожавший его, достал из кармана тонкий конверт и сказал:
– Уважаемый Илья Абрамович, здесь две тысячи долларов. Надеюсь, этого достаточно?
– Более чем, – ответил доктор Шнеерсон, принимая конверт и убирая его в карман, – а насчет нашего пациента я скажу, что молодому человеку страшно повезло. Такие ранения случаются раз в пятьдесят лет. Две пули в грудной полости – и не затронут ни один орган. Вообще ни один! Вы обратили внимание, что пули были извлечены через раневые каналы?
– Э-э-э... Обратил, – соврал Арбуз. – Интересный случай.
– Вот, – доктор Шнеерсон кивнул, – так что с вашим товарищем будет все в порядке, а если что – звоните. Завтра приду на перевязку.
Когда Арбуз вернулся в комнату, он увидел, что Боровик стоит у стола и с вороватым видом наливает себе сухое красное вино.
– А доктор сказал, что мне можно вставать. И вино тоже можно.
– Ладно... – Арбуз махнул рукой, – я тоже с тобой выпью. За счастливое спасение.
– И это правильно! – воскликнул Боровик и поморщился. – А все-таки ноет, собака...
– А ну давай в койку, – прикрикнул на него Арбуз, – я сам тебе дам, что нужно.
Боровик, держа в руке стакан с вином, забрался под одеяло, и они выпили сначала за чудесное спасение, потом за спасителя, потом за встречу после долгой разлуки, а потом Боровик хлопнул себя по лбу и сказал:
– Ну я тупой! Дай-ка мне телефон, да побыстрее.
Арбуз швырнул ему на одеяло трубку, и Боровик, набрав номер, сказал:
– Калинин? Это я. Да живой, живой. Неважно, где. На конспиративной квартире. Значит, слушай меня внимательно. За мое якобы убийство задержан Роман Меньшиков, певец, ну знаешь – он ко мне часто приходит. Да. Так он сейчас в ментах, и его срочно нужно оттуда выдернуть. Его подставили, и я чувствую, что если его не забрать оттуда немедленно, может случиться что-то очень плохое. Понял? Бери ребят и вытаскивай его. Причем прямо сейчас, по тревоге. Давай. А потом позвонишь мне по этому номеру, и я скажу, куда его привезти. Номер у тебя высветился? Все, действуй!
Закончив разговор, Боровик глубоко вздохнул, как после тяжелой работы, и сказал:
– Ну, наливай. Медицина не возражает!
Дежурный по двести восьмому отделению милиции капитан Колобродов только что выпил третью бутылку пива, и ему было хорошо и спокойно. Происшествий, заслуживающих внимания, не наблюдалось, обычная рутина – алкаши и всякая мелочь пузатая, вроде юных недоумков, отобравших у девчонки мобильник. Мобильник этот лежал теперь перед капитаном Колобродовым, и он лениво думал о том, как бы половчее прибрать красивый телефончик к рукам.
Дверь, ведущая на улицу, отворилась, и в отделение вошли двое серьезных мужчин. Один из них, явно главный, подошел к амбразуре в большом окне из толстого органического стекла и показал удостоверение УБОП. Второй, с боксерским носом, по-хозяйски оглядел помещение и, толкнув незапертую дверь, шагнул в дежурку, где за столом сидел Колобродов.
– Здорово, капитан, – сказал он и улыбнулся. – Как служба?
– Нормально, – ответил Колобродов, чувствуя, что происходит что-то не то. – Вам что нужно?
– Нам-то? – Боксер кивнул главному, и тот тоже вошел в дежурку. – Да ничего особенного.
Они переглянулись, потом синхронно достали пистолеты и направили их на Колобродова.
– Где помощник? – спросил боксер. – Быстро!
– Там, – растерявшийся Колобродов мотнул головой в сторону полуоткрытой двери, за которой сидел помощник дежурного.
– Хорошо, – сказал боксер и подошел к двери.
Распахнув ее, он сказал сидевшему за кроссвордом помощнику:
– Руки на стол и ни гу-гу. Это ограбление.
– Какое ограбление? – удивился помощник, кладя руки поверх газеты с кроссвордом.
– Такое.
Боксер, не поворачиваясь, сказал главному:
– Можно.
Главный достал свободной рукой рацию и, нажав кнопку, сказал:
– Заходим!
Тут же уличная дверь распахнулась, и в отделение, не особенно торопясь, но и не мешкая, вошли восемь человек в омоновских масках и с короткими автоматами. За считанные секунды двести восьмое отделение милиции было захвачено без единого выстрела.
– Это что – учения? – сообразил Колобродов.
– Ага, учения, – кивнул главный. – Сейчас будем вас жизни учить. Где артист?
– Какой артист? – не понял Колобродов.
– Не зли меня, – угрожающе сказал главный. – Еще раз спрашиваю, где Роман Меньшиков?
– А, этот, – Колобродов вытер вспотевший лоб. – Он внизу, во второй камере.
– Коля, – главный обратился к одному из стоявших у него за спиной спецов, – давайте вниз и забирайте Меньшикова.
– Что значит – забирайте? – попытался возмутиться Колобродов. – Он задержан за убийство.
– Никакого убийства не было, – отчеканил главный, – его подставили, и если я узнаю, что ты, козел, к этому причастен, молись своему пивному богу. Вопросы есть?
– Так ведь... Звонить будут, спрашивать, а что я отвечу?
– Ладно, помогу тебе добрым советом, – усмехнулся главный. – Когда позвонят, скажешь – один из твоих ментов по ошибке выпустил этого человека вместо какого-нибудь алкаша. А нас тут и не было. Тебя, конечно, вздрючат, но так тебе и надо. Будешь знать, что такое хорошо и что такое плохо. Еще раз говорю тебе, что этот человек – не убийца. Так что по большому счету тебе ничего не грозит. Понял?
– По... Понял, – Колобродов сглотнул.
– Вот и хорошо, – кивнул главный, – а пить пиво на посту – нехорошо. От тебя разит, как из бочки. Пожуй резинку.
На лестнице послышался топот, и в дежурку вошли трое спецов и Роман.
– Темницы рухнут, и свобода... – продекламировал главный. – Пошли отсюда, господин артист.
Захватчики, топая подкованными сапогами, удалились с добычей, а главный, задержавшись на пороге, сказал Колобродову:
– А представляешь, если бы это были не мы, а бандиты? Вы не милиционеры, а говно. Твари поганые. Воры в погонах. Пострелять бы вас всех...
Он вышел, громко хлопнув дверью, а Колобродов, тупо посмотрев вслед, достал из стола четвертую бутылку пива и, подумав, громко спросил:
– Эй, Сидоров, ты там живой?
– Живой, – отозвался помощник. – Эти ушли?
– Ушли. Слушай, надо бы за водочкой сгонять, пиво тут не поможет.
Глава 10
МИКРОФОН И ПИСТОЛЕТ
– ... Тогда папаша и говорит: ну что, дочка, помогли тебе твои ляхи?
Все засмеялись, а Боровик, поморщившись, сказал:
– Не нужно меня смешить. Мне же больно смеяться!
– Ладно, – Роман махнул рукой, – тогда давайте поговорим о грустном. Повеселились, и хватит.
– Давай, – Арбуз взял бутылку и налил всем вина.
Трое друзей сидели за большим круглым столом в квартире Арбуза и вспоминали счастливые школьные годы. Потом разговор перешел на женщин, затем посыпались анекдоты, которых Роман знал превеликое множество, и наконец настало время поговорить о серьезных вещах.
