случилась — правда, не в моей стране, но паникеры, кричащие про страшное надвигающееся атомное облако, у нас тоже появились. Тут же, немедленно.
— Вот ты о чем! — «Шаман» засмеялся. — Ну, такие тоже были — их уничтожили сразу. Нет, в Тиада-Атум ищут скрытых мутантов. Например, у кого-то есть скрытые способности читать мысли других. Или заживлять раны. Или стать помехой для радиоволн.
— То, что у нас называют магией?
— Наверное, да. Только у меня и таких способностей нет, я — самый обычный.
Он произнес это как-то даже разочарованно.
В общем, Тиада-Атум — отвратительное место. По крайней мере, по рассказам людей Клана. А как там оно на самом деле, непонятно. Но очень сильно опасаюсь, что скоро мне придется об этом узнать.
Есть тут и другие государства. Как я понял, полуфеодальные, принявшие явное или тайное покровительство Четырех Кланов, — а потому там тихая и спокойная жизнь, очень постепенное развитие без разных кровавых «великих революций». Не будь покровительства, их давно сожрали бы соседи вроде Тиада-Атум. В общем, живут и процветают где-то в земном семнадцатом веке — а в восемнадцатый не особо торопятся.
В одну из таких стран мы и должны сперва отправиться.
Может, я тоже мутант? Во всяком случае, некоторые мысли могу прочесть довольно быстро, даже если их хотят утаить.
Вроде бы, раз жителей Земли здесь, в чужом мире, оказалось двое, они должны все время общаться исключительно друг с другом.
По крайней мере, так считается — два земляка на чужбине, и все такое. Тем более если у них одна профессия. А если им пришлось пережить те еще приключения — то и подавно.
В действительности все выглядело совершенно иначе. Мы с Джеймсом оказались хорошими приятелями — но не более того. С местными каждый из нас общался значительно больше времени.
Я, что само собой получилось, — с докторами.
А вот Джеймс подружился с персоналом базы. В конце концов, каждому из нас требовалось сейчас одно — как можно быстрее выучить местный язык и стать для этого мира не совсем уж чужаками. Кто знает, когда придется вернуться назад, да и придется ли?
Но, разумеется, с моим американским коллегой приходилось сталкиваться каждый день — например за обедом. Когда я стал более или менее уверенно передвигаться, мне определили и место в столовой — вместе со здешними летчиками. Кем бы нас тут ни считали — искателями приключений на свои головы и прочие части тела или несчастными жертвами обстоятельств, — относились к нам очень хорошо.
Тут и оказалось, что у Джеймса в приятелях — не меньше половины летного персонала базы, включая, как ни странно, даже самого Магистра. По крайней мере, я именно так перевел звание местного начальника — раз Кланы больше всего напоминают рыцарские ордена, значит, должны быть Магистры.
У нашего американца редкое и очень нужное для журналиста свойство — он почти мгновенно становится приятелем для кого угодно, но все эти отношения — довольно поверхностны. Впрочем, для работы больше ничего и не нужно.
Встретив Джеймса дня через два после своего разговора с Ируатту, я заметил некоторые изменения. Вообще, этот парень кажется совершеннейшим флегматиком. Даже в Бенгази он умудрялся щелкать фотоаппаратом с таким выражением лица, как будто перед ним были не восставшие с их невероятной бронетехникой, а участники парада в День независимости в заштатном городке в Аризоне или девочки из команды черлидеров. Мол, что такого-то особенного? Ну, диктатора свергли, ну, отправляются на фронт на своих пикапах и прочих драндулетах…
Снимки у него, правда, получались неизменно отличными, я-то мог это оценить.
А вот поскольку он, как правило, невозмутим, то внезапно возникший лихорадочный блеск в глазах и таинственный вид просто невозможно было не заметить. Вряд ли Джеймс неожиданно влюбился в какую- нибудь из местных красавиц европейского вида, но с полинезийскими именами. А раз оно так, значит…
Значит, скорее всего, Ируатту успел поговорить не только со мной. И все о том же — о возможной миссии.
Право же, прочесть мысли Джеймса оказалось несложно. Итак, ему сделали предложение, от которого невозможно отказаться (а если ты — настоящий журналист, то это и в самом деле невозможно). И велели молчать.
Что ж, если оно так, то нечего приставать с расспросами. Сам бывший «шаман» и соберет нас на военный совет. Или на шпионский сходняк, так, наверное, будет правильнее.
Ну, так оно и было — оказывается, наша группа останется неизменной: я, Джеймс, Ируатту и Алекс (вот его-то никто в известность не поставил, хотя согласится, непременно согласится, я в этом не сомневаюсь!).
— Вит, будет серьезный разговор. Зайдешь ко мне после обеда?
Я так и знал, что экс-«шаман» заставит меня еще немножко понервничать, предвкушая военный совет. А вдруг скажет, что я еще слишком слаб после травм и с дипломатически-шпионским поручением он справится как-нибудь без меня. Или даже так — без меня, но при участии Джеймса.
И тогда я вздохну с облегчением. Но только в самый первый момент.
Потому что потом вместо этого самого облегчения придет злость. Как так — пообещать опасное приключение, а потом взять и переиграть?! Не выйдет!
На сей раз я поглощал блюда местной кухни, почти не замечая вкуса. Здешняя столовая удивительна двумя вещами: во-первых, для ностальгиста тут просто раздолье — это вполне земное кафе самообслуживания. Иногда даже очередь человека в три к окошку выстраивается. А во-вторых, она солдатская и офицерская одновременно. И я сам наблюдал не раз ужинающего Магистра, а за столиком чуть в стороне от него помещалась компания техников из ангаров. И более чем уверен, что едят они одно и то же.
Вот такой тут коммунизм.
И еда — неизменно вкусная. Правда, почти все — завозное. В нашем чудном оазисе есть вода — это уже прекрасно. Остальное привозят с Большой Земли, где мне наверняка придется побывать, и довольно скоро.
Будь у Кланов обычная экономика, вся здешняя роскошь стоила бы очень дорого. Но денег тут нет, а как они могут без них обходиться, я пока что представляю с огромным трудом. Мне пробовали объяснять, и не раз, но для экономических тонкостей мое знание языка не слишком-то пока что подходит.
Я как раз закончил уплетать запеченное мясо — «тамарроа», — обильно приправленное специями и завернутое в лист неизвестного мне растения — зеленый с красноватыми прожилками, когда появился Ируатту.
— Зайду, конечно. А куда?
— Ко мне. А, ладно, подожду.
Он уселся на соседнюю лавку (почему-то стулья и диваны со спинками тут не любили).
Я спокойно разобрался с мясом, допил сок в глиняной кружке. Притом старался делать все это с совершенно независимым видом, копируя Джимми, — ну, мол, разговор так разговор, серьезный так серьезный, а допить и доесть надо, а волноваться нам и вовсе ни к чему…
— Ну, пойдем, — кивнул мне экс-«шаман».
Наш будущий командир жил в корпусе базы, удаленном и от столовой, и от местного госпиталя. Поэтому нам пришлось довольно долго идти мимо аккуратных двухэтажных строений — казарм. Я сильно подозревал, что ничего общего с обыкновенными земными казармами у них нет: каждый из служащих базы имеет отдельную комнатку, которую может обставить по своему вкусу. Так оно, кстати, и оказалось.
Белые строения оставались слева, а справа, но на солидном расстоянии, виднелись ангары. Тоже своего рода казарма, но для существ не вполне разумных: для андроидов, живших при своей технике.
Зеленые дворики между домов были не менее симпатичными, чем сами строения, но тут все зависело от вкуса хозяев: кто-то устроил перед домом клумбы с цветами, у кого-то все поросло низким кустарником с красноватыми ветками. Ни о каком единообразии и речи не шло, и уж тем более никто не собирался гонять солдат или даже андроидов подстригать траву.
