пошло пятнами, и сердце забилось, – скажите только одно: он жив? Не мучьте!
– Ну, жив, жив, – неохотно отозвался Азазелло.
– Боже! – тихо воскликнула Маргарита.
– Пожалуйста, без волнения, – приказал взявший верх Азазел ло, – я приглашаю…
– Простите, простите, – бормотала Маргарита, – я, конечно, рассердилась на вас… но, согласитесь… когда на улице приглашают женщину… неизвестный человек… У меня нет предрассудков, уве ряю вас, – Маргарита сделала гримасу, невесело усмехнулась, – но я никогда не вижу никаких иностранцев, терпеть их не могу, и, кроме того, мой муж… то есть, скажу вам откровенно, я не люблю его, но портить ему жизнь считаю недостойным делом. Он ничего не сде лал мне, кроме добра…
Азазелло с видимой скукой выслушал эту бессвязную речь и ска зал сурово:
– Попрошу вас минутку помолчать!
Маргарита покорно замолчала.
– Я приглашаю вас к иностранцу совершенно безопасному. Это раз! Второе – к мужу вашему это не имеет никакого отношения, и ни малейшего вреда это ему не причинит. А самое главное, ни одна душа не будет знать об этом посещении. Вот за это уж я вам ручаюсь.
– А зачем же я ему понадобилась? – вкрадчиво спросила Марга рита.
– Вы об этом узнаете сегодня ночью.
– Понимаю… Я должна ему отдаться, – сказала Маргарита задумчиво.
На это Азазелло как-то надменно хмыкнул и сказал так:
– Будьте уверены в том, что любая женщина в мире, понимаете, мечтала бы об этом! Но я разочарую вас – этого не будет. Вы не нуж ны ему для этого!
– Что за иностранец такой?! – в смятении воскликнула Маргари та и, волнуясь, совершенно машинально вынула футлярчик и крас ным карандашиком подкрасила губы, а подкрасив, спросила:
– Ну, а какой мне интерес идти к нему?
Азазелло наклонился к ней и шепнул многозначительно:
– Воспользуйтесь случаем… Ведь вы хотите узнать что-нибудь о вашем мастере?
– Хочу! Хочу! – зашептала Маргарита и вцепилась в рукав поло сатого костюма. – Он за границей? Да?
– А, черт возьми! – ответил Азазелло. – Не за границей он! Ну, а повидать его? – искушающе шепнул он.
– Все, все отдам за это! – страстно зашептала Маргарита. – Ска жите, как? Как? Теперь я верю вам… Вы все знаете почему-то…
– Попросите сегодня ночью, – сквозь зубы сказал Азазелло, – у меня есть предчувствие, что это дело выйдет…
– Еду! – с силой воскликнула Маргарита. – Куда угодно!
Прохожий удивленно оглянулся на Маргариту.
Азазелло, отдуваясь, откинулся на спинку скамейки, закрыв спи ной вырезанное слово «Нюра».
– Трудный народ эти женщины, – заговорил он, засовывая руки в карманы, – а у нас манера кого попало посылать к ним. Пусть Беге мот бы ездил по этим делам, он обаятельный…
Маргарита сказала, криво и горько улыбаясь:
– Перестаньте вы меня мистифицировать и мучить вашими за гадками… Я ведь человек несчастный, и вы этим пользуетесь. Лезу я в какую-то странную историю… Но ведь вы же знаете, из-за чего?
– Без драм, без драм, – сухо отозвался Азазелло, – в мое положе ние тоже нужно входить. Надавать администратору по морде в уборной или выставить дядю с лестницы – это просто и прямая моя специальность, но разговаривать с влюбленными женщина ми – слуга покорный! Ну-с, еще раз попрошу внимания, а также про шу не высказывать никакого удивления, так как сейчас будет самое главное.
Приведенная в состояние полной покорности, Маргарита жадно смотрела в глаза таинственному собеседнику.
– Первым долгом о губной помаде, – озабоченно заговорил он и указал на губы Маргариты, – эту дрянь, – он указал на сумку, – вы бросить ко всем чертям.
Маргарита торопливо открыла сумку.
– Потом, потом, – морщась, сказал Азазелло. Маргарита закрыла сумку.
– Потрудитесь получить, – предложил Азазелло и вытащил из карманчика золотой продолговатый футлярчик, причем Маргарита увидела, что из карманчика пиджака у Азазелло торчит куриная об глоданная кость.
Ничему уже не удивляясь, Маргарита приняла футлярчик.
– Засим это… – тут Азазелло вытащил и вручил Маргарите плос кую, круглую и тоже несомненно золотую коробочку. – Здесь крем… Вы порядочно постарели за последние полтора года, бедная Марга рита Николаевна!
«Рыжая грубая сволочь!» – вспыхнув, подумала Маргарита, но вслух ничего не осмелилась сказать.
– Прячьте, прячьте, – приказал Азазелло, – а то глазеют на нас прохожие. Ровно в половину десятого вечером сегодня потрудитесь, раздевшись догола, намазать губы помадой, а все тело, начиная с ли ца и до пальцев ног, натереть этим кремом. Это непременно. Затем можете одеться во что хотите, как хотите – это не важно. Делайте что хотите – это тоже не важно. Но ждите, ждите, не отходя от теле фона. Я позвоню вам в десять и все, что нужно, скажу. Вам ни о чем не придется заботиться. Вас доставят, вас отправят, вам не причинят никакого беспокойства. Понятно?
Азазелло поднялся со скамьи и глянул вверх, ища солнце. Поднялась и Маргарита. Крепко сжимая в руках сумку, она сказала торжественно:
– Вещи эти чистого золота…
– Да уж конечно, не самоварной меди, как ваш футляр, – сказал наглый Азазелло.
– Да, да… Я прекрасно понимаю, что меня подкупают, – продол жала Маргарита, – и тянут в какую-то темную историю. Но я иду на все! Из-за него иду! Потому что ни на что больше у меня нет надежд. Хочу вам только сказать, что если вы меня погубите, вам будет стыд но! Стыдно! Я погибаю из-за любви! – И, стукнув себя в грудь, Марга рита глянула на солнце.
– Отдайте обратно! – даже визгнул Азазелло. – Отдайте! И к чер тям все это! Пусть Бегемота посылают!
– О, нет! – вскрикнула Маргарита, отпихивая руку Азазелло. – Согласна погибнуть! Не отдам!
– Ба! – вдруг заорал Азазелло, тыча пальцем по направлению к решетке сада. – Действительно оригинально!
Маргарита глянула туда, куда указывала рука в крахмальной старо модной манжете, и остолбенела. За решеткой топталась дама в од ном белье. Она выкатывала сама на себя глаза, что-то шептала и при седала. Под Манежем тотчас залился свисток. Прохожие, открыв рты, глядели на раздетую.
«Что же это такое? – подумала Маргарита. – Стало быть, Наташа не врала?.. Вот денек!..»
Прохожие, сбежавшись к решетке, закрыли даму от Маргариты. Она обернулась к Азазелло и ахнула. Того не было возле нее. Можно было предположить, что в те несколько секунд, что Маргарита, от вернувшись, смотрела на раздетую, он растаял под солнцем в Алек сандровском саду.
Маргарита, сломав замок сумки, заглянула в нее и радостно и об легченно ахнула. Золотые коробка и футляр были на месте.
Тогда Маргарита торопливо побежала из сада вон.
Глава 20 КРЕМ АЗАЗЕЛЛО
Вечер настал не жаркий, не душный, а редкий для Москвы – настоя щий весенний, волнующий вечер.
Луна висела в чистом небе полная, разрисованная таинственным рисунком, и настолько залила сад, в котором был особняк, что отчет ливо были видны кирпичики дорожки, ведущей к воротам. Липы, клены, акации разрисовали землю сложными переплетами пятен. Загадочные тени чередовались с полями зеленого света, разбросан ными под деревьями.
Трехстворчатое окно в фонаре, открытое и задернутое шторой, светилось бешеным электрическим светом.
В комнате Маргариты Николаевны горели все лампы, какие толь ко можно было зажечь. Под потолком люстра, на трюмо у зеркально1А* го триптиха два трехсвечия, два кенкета по бокам шкафа, ночная лампочка на столике у кровати.
Огни, и сами по себе яркие, да еще отражающиеся и в туалетных зеркалах и в зеркале шкафа, освещали полный беспорядок. На одея ле кровати лежали сорочки, чулки, белье. На полу валялись белье, только что снятое и сброшенное Маргаритой, и раздавленная в вол нении каблуком коробка папирос. Туфли стояли на ночном столике рядом с недопитой чашкой кофе и пепельницей, полной окурков, на спинке стула висело черное платье. Все флаконы на туалете были открыты. В комнате носились волной запахи духов, к которым при мешивался запах раскаленного утюга, тянущийся из комнаты Ната ши.
Выбежав тогда из Александровского сада в опьянении, Маргари та Николаевна побежала не прямо домой, а в Кузнецкий переулок, в парикмахерскую. Ее хорошо знали там, и всякими правдами и не правдами ей удалось завиться вне очереди. После этого, ни на секунду не разжимая руки на заветной сумке со сломанным замком, Маргарита в таксомоторе уехала в Замоскворечье к одной даме, занимающейся маникюром и приведением женских лиц в порядок.
К восьми часам вечера Маргарита была дома. За все это время ме таний по Москве она ничего не пила и не ела, отчего у нее ныл те перь левый висок. Отказавшись от давно перестоявшегося обеда, Маргарита Николаевна объявила изумленной Наташе, что едет сего дня в гости, что спешит безумно, что в половину десятого должна быть готова.
Волнение Маргариты Николаевны настолько бросалось в глаза, что у Наташи сразу сделался заговорщический вид, и тут и началась вся эта кутерьма. Бегая из кухни в спальню, Наташа бросалась то к плите, на которой кипел кофейник, то к гладильной доске, то носи ла на деревянных плечиках платья из своей комнаты в спальню.
Теперь несколько поутихло.
Маргарита Николаевна сидела возле трюмо в одном купальном халате, наброшенном на голое тело, и в замшевых черных туфлях. Браслет с часами лежал перед Маргаритой Николаевной рядом с двумя золотыми вещами, полученными от Азазелло, и Маргарита Николаевна не сводила глаз с циферблата. Ей казалось, что часы сло мались и стрелки прилипли, не идут. Она три раза звонила по теле фону, проверяя время. Часы оказались совершенно правильными, но тащились почему-то слишком