Берлиоз.
«Где это он так насобачился по-русски?» – подумал Бездомный и нахмурился. Ему захотелось курить.
– Но позвольте вас спросить, – после тревожного раздумья осве домился иностранец, – как же быть с доказательствами бытия Божия, коих существует ровно пять?
– Увы, – с сожалением ответил Берлиоз, – ни одно из этих дока зательств ничего не стоит, и их давно сдали в архив. В области разу ма никаких доказательств существования Бога нет и быть не может.
– Браво! – вскричал иностранец. – Браво. Вы полностью повто рили мысль старикашки Иммануила по этому поводу. Он начисто разрушил все пять доказательств, но после этого, черт его возьми, словно курам на смех, соорудил собственного изобретения шестое доказательство!
– Доказательство Канта, – тонко улыбнувшись, возразил образо ванный Берлиоз, – также неубедительно, и недаром Шиллер гово рил, что Кантово доказательство пригодно только для рабов! – и по думал: «Но кто же он все-таки. Он великолепно говорит по-русски».
– Взять бы этого Канта, да года на три в Соловки! – неожиданно бухнул Бездомный.
– Иван!-удивленно шепнул Берлиоз.
Но предложение направить Канта в Соловки не только не порази ло иностранца, но, напротив, привело в восторг.
– Именно! Именно! – закричал иностранец, и глаза его засия ли. – Самое ему там место. Говорил я ему тогда за завтраком: чепуху ты какую-то придумал, Кант!
Тут товарищ Берлиоз вытаращил глаза на неизвестного.
– Но, – продолжал тот, не смущаясь, – посадить его, к сожале нию, невозможно по двум причинам: во-первых, он иностранный подданный, а во-вторых – умер.
– Жаль! – отозвался Иван, испытывая к иностранцу все большую ненависть и не обращая внимания на укоризненное подмигивание Берлиоза.
– И мне жаль, – подтвердил неизвестный и продолжал: – Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели Бога нету, то, спрашивается, кто же управляет жизнью на земле? – И иностранец повел рукой, указывая на дома.
– Человек, – сурово ответил Бездомный.
– Виноват, – мягко отозвался неизвестный, – для того, чтобы управлять, нужно, как я слышал, составить план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. И вот, позвольте спросить, как же может управлять жизнью человек, ежели он этого плана не может составить даже на смехотворный срок лет в сто, скажем, и вообще ни за что не может ручаться, ну хотя бы за завтрашний день?
– И в самом деле, – тут неизвестный преимущественно обра тился к Берлиозу, – вообразите, только что вы начнете управлять, распоряжаться, вообще входить во вкус… и вдруг, представьте се бе, у вас… кхе, кхе… саркома! – и тут иностранец сладко усмехнул ся, как будто мысль о саркоме доставила ему наслаждение. – Сарко ма… – повторил он, щурясь, звучное слово. – И вот вы уже не уп равляете, ничем не распоряжаетесь, ничто в мире вас больше не интересует… К гадалкам, бывали случаи, обращались образован нейшие люди!..
И через некоторое время тот, кто еще недавно отдавал по телефо ну распоряжения, покрикивал на подчиненных, был почтителен с высшими и собирался в Кисловодск, уже не сидит за столом, а ле жит в деревянном ящике, а оркестр, отравляя существование жи вым, играет марш… Бывает и по-иному: некоторые под трамвай по падают. Какое уж тут управление!
И незнакомец тихонько рассмеялся.
Берлиоз внимательно слушал неприятный рассказ про саркому и трамвай, но не рассказ занимал его.
«Он не иностранец! Не иностранец, – тревожно думал Берли оз, – он – престранный тип. Но кто же он такой?»
– Вы хотите курить? – внезапно обратился иностранец к Бездом ному. – Вы какие предпочитаете?
– А у вас разве разные есть? – хмуро спросил Бездомный.
– Какие предпочитаете?
– «Нашу марку», – злобно ответил Бездомный.
Иностранец немедленно вытащил из заднего кармана брюк такой портсигар, что Бездомный открыл рот. Золотой, громадный, и на крышке сверкает алмазная буква «W».
– «Наша марка», – галантно сказал иностранец.
Некурящий Берлиоз отказался, Бездомный закурил, иностранец также. «Нет, он иностранец! – подумал Берлиоз, глядя на портси гар, – надо будет ему все-таки возразить так: верно, человек смертен, но…» Но не успел он ничего произнести, как заговорил иностранец:
– Да, человек смертен, но это бы еще полбеды. А хуже всего то, что он иногда внезапно смертен и не может сказать, что он будет де лать даже в сегодняшний вечер.
«Какая-то дурацкая постановка вопроса!» – подумал Берлиоз и вслух сказал:
– Ну, здесь уж есть некоторое преувеличение. Сегодняшний ве чер мне известен более или менее точно. Само собой разумеется, что если мне на голову свалится кирпич…
– Кирпич ни с того ни с сего, – ответил внушительно неизвест ный, – никому на голову и никогда не свалится. В частности же, уве ряю вас, что вам он совершенно не угрожает. Так позвольте спро сить, что вы будете делать сегодня вечером?
– Сегодня вечером, – ответил Берлиоз, – в десять часов в Миолите состоится заседание, на котором я буду председательствовать.
– Нет, этого быть никак не может, – твердо заявил иностранец.
– Это почему? – спросил Бездомный, не скрывая уже своего раз дражения.
– Потому, – ответил иностранец и прищуренными глазами по глядел в небо, в котором, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшум но чертили птицы, – что Аннушка уже купила постное масло, и не только купила, но и уже разлила. Так что заседание не состоится.
Тут, понятное дело, наступила тишина.
– Простите, – сказал Берлиоз, дико глядя на иностранца, – я ни чего не понял. При чем здесь постное масло?
– Постное масло здесь вот при чем, – вдруг заговорил Бездом ный, очевидно решив объявить войну незваному собеседнику, – вам не приходилось, гражданин, бывать в сумасшедшем доме?
– Иван! – воскликнул ошеломленный Берлиоз.
Но иностранец нисколько не обиделся, а, наоборот, безумно раз веселился.
– Бывал! Бывал! И не раз! – вскричал он со смехом, но не сводя глаз с Бездомного. – Где я только не бывал! Досадно одно, что я так и не удосужился спросить у профессора толком, что такое мания фурибунда! Так что вы уж сами спросите у него, Иван Николаевич!
Бездомный изменился в лице.
– Откуда вы знаете, как меня зовут?
– Помилуйте, дорогой Иван Николаевич, кто же вас не знает? – сказал иностранец и вынул из внутреннего кармана пиджака номер еженедельного журнала.
И Иван Николаевич тут же узнал на первой странице и свои буй ные волосы, и глаза, и даже собственные стихи. Однако на сей раз новое свидетельство славы и популярности не обрадовало Бездом ного.
– Я извиняюсь, – сказал он, и лицо его потемнело, – вы не може те подождать минуту, я пару слов хочу сказать товарищу?..
– О, с удовольствием, охотно! – воскликнул иностранец. – Здесь так хорошо под липами, а я, кстати, никуда и не спешу.
– Вот что, Миша, – заговорил поэт, оттащив в сторону крайне недо вольного всем этим Берлиоза, – это никакой не румын и не поляк, это – белогвардейский шпион. Спрашивай у него документы, а то уйдет.
– Почему шпион? – шепнул неприятно пораженный Берлиоз.
– Я тебе говорю. Верь чутью… Идем, идем, а то уйдет.
И поэт за руку потянул расстроенного Берлиоза к скамейке. Незнако мец не сидел, а стоял возле скамейки, держа в руках визитную карточку.
– Извините меня, что я в пылу нашего интересного спора забыл назвать себя. Вот моя карточка, а в кармане у меня и паспорт, под тверждающий то, что написано на карточке, – веско сказал иностра нец, но почему-то без малейшего акцента.
Берлиоз густо покраснел, читая карточку, которую иностранец не выпустил из рук.
Иван тоже заглянул в нее, но так как иностранец в это время ее спрятал, то Ивану удалось прочесть только первое слово «professor» и начальную букву фамилии, опять-таки двойное W.
– Очень приятно, – сказал Берлиоз смущенно, – Берлиоз.
Произошли рукопожатия, и опять сели на скамейку.
– Вы в качестве консультанта, наверное, приглашены к нам, про фессор?
– Да, консультанта, как же, – подтвердил профессор.
– Вы – немец?
– Я-то? – переспросил профессор и задумался. – Да, пожалуй, не мец, – сказал он.
– А у вас какая специальность? – ласково осведомился Берлиоз.
– Я – специалист по черной магии.
– Как? – воскликнул Берлиоз.
«На тебе!» – подумал Иван.
– И вас по этой специальности пригласили в СССР?
– Да, по этой. Пригласили, – подтвердил профессор, поражая приятелей тем, что акцент у него опять появился. – Тут в государст венной библиотеке – большой отдел, книги по магии и демоноло гии… Есть очень интересные рукописи Мирандолы и Рейхлина… Они хотят, чтобы я их разбирал и оценил…
– А! Вы историк? – с большим уважением спросил Берлиоз.
– Я историк, – охотно подтвердил иностранец, – я люблю вся кие истории… и сегодня вечером будет смешная история…
Тут иностранец пальцами обеих рук поманил к себе приятелей. Когда они с изумлением наклонились к нему, он прошептал:
– Имейте в виду, что Христос существовал…
– Видите ли, профессор, – смущенно улыбаясь, заговорил Бер лиоз, – мы очень уважаем ваши большие знания, но я лично придер живаюсь другой точки зрения…
– Не надо никаких точек зрения, – ответил профессор, – он су ществовал.
– Но какое же доказательство этому?
– И доказательства никакого не надо. Просто в десять часов утра его привели под конвоем, и шаркающей кавалерийской походкой на балкон вышел Понтийский Пилат, – сказал профессор.
Глава II ЗОЛОТОЕ КОПЬЕ
В девять часов
