халат, схватил кожанку и вбежал к себе в комнату.
С шахматами подмышкой доктор чуть не бежал в школу. Войдя в зал, он увидел Андрея Андреевича и, страшно рассерженный, обрушился на него:
— Что же это за безобразие, Андрей Андрей?
— Вы, доктор, в сердцах-то даже по-чукотски стали звать меня, — засмеялся Андрей Андреевич.
— Да как же! Моя идея этот одновременный сеанс — и вдруг не сказать мне!
— Доктор, мы хотели…
— Что там — хотели, хотели! — перебил он. — Извините, но это просто свинство.
— Модест Леонидович, вот смотрите, вам стол приготовлен. Сейчас хотели посылать за вами.
— А! В таком случае прошу прощенья!
Классные ученические столики стояли в ряд во всю длину зала. Участники игры садились на свои места. Здесь были пограничники, учителя, ученики и даже один малыш из второго класса, который со всей серьезностью расставлял фигуры на своей доске.
Кругом, затаив дыхание, стояли зрители.
Таграй глядел на шахматистов и заметно волновался. Правда, каждого из них в отдельности он обыгрывал, но теперь все вместе они представлялись ему большой силой.
Доктор сел за крайний столик. Он расставил фигуры, встал с поднятой рукой и сказал:
— Внимание, товарищи! Я должен сделать маленькое разъяснение. Дело в том, что это очень сложная игра. Это высший класс игры. Здесь требуется абсолютное соблюдение правил. Ни разговоров, ни вздохов — тут ничего не должно быть. Что касается зрителей, то они должны набрать в рот воды и молчать, как скалы.
Такое серьезное вступление доктора всех парализовало. Все так насторожились, будто ждали, что сейчас произойдет нечто самое удивительное. А Таграй стал волноваться еще больше. Казалось, он не находил себе места. Он то сидел в сторонке, то вставал и проходил мимо столов своих многочисленных противников.
К нему подошла Татьяна Николаевна и шепнула:
— Ты не волнуйся, Таграй. Не будешь волноваться — обязательно выиграешь.
— Итак, товарищи, чтобы я не слышал в зале ни одного слова. Начинай, Таграй, с меня, — и доктор сделал ход е-2 — е-4.
Таграй ответил и пошел по длинному ряду, быстро отвечая на первые ходы противников. Но вот он остановился против красноармейца и задумался. Ход был необычный. Подумав, Таграй передвинул фигуру.
— Прошу извинения! — встал доктор. — Очень важное упущение. — И, обратившись к Таграю, он сказал вразумительно: — Ты, Таграй, можешь не спешить. Думай сколько тебе угодно.
— Хорошо, — спокойно ответил тот и сделал ход на докторской доске.
В зале стояла полная тишина, только слышались легкие постукивания фигур да шаги Таграя. Игра шла у него хорошо, и он успокоился. Вскоре он подошел к самому малолетнему партнеру, сделал ход и сказал:
— Мат!
Игроки оглянулись и увидели побежденного малыша. Он откинулся всем корпусом назад. Словно от испуга, у него открылся рот, а рука закинулась на затылок. Выйдя из оцепенения, мальчик вскочил и побежал из зала. Стоявшие здесь ученики зажали себе рты и ринулись за малышом в сени, чтобы вволю там насмеяться.
Игра продолжалась. Таграй остановился против доски Андрея Андреевича, наклонился над ней, подумал и, улыбнувшись, сказал:
— Вот здесь у меня был конь.
— Вот он, Таграй, у меня в руке, — сказал Андрей Андреевич. — Я хотел проверить: помнишь ты или нет?
— Я должен был им делать мат. Вот так, — сказал Таграй.
Андрей Андреевич молча пожал руку Таграю.
Таграй пошел дальше.
— Доктор, вы еще не сделали хода? — спросил он.
Модест Леонидович оторвался от доски, снял очки, поднял голову, глядя в упор на Таграя, и сказал ему строго:
— Я имею право думать, Таграй. И прошу вас, — он назвал его впервые на вы, — меня не торопить. Эта игра на размышлении основана.
— Хорошо, хорошо! Я подожду.
Доктор углубился в размышления и вскоре сделал ход.
Подойдя к Николаю Павловичу, Таграй передвинул фигуру и объявил противнику мат.
— Благодарю вас, Таграй, — сказал тот, поднимаясь со своего места.
Вскоре вся середина была побита. Остались фланги.
На одном конце сидел доктор, на другом — красноармеец-пограничник.
— Простите, — сказал доктор, — может быть, нам пересесть поближе друг к другу, чтобы Таграю не ходить.
— Ничего, я буду ходить.
Игра продолжалась долго и упорно.
Наконец послышался радостный крик красноармейца:
— Мат, Таграй!
Доктор вскочил и быстро направился к доске красноармейца.
Его остановил Андрей Андреевич:
— Э, доктор, не нарушайте порядка! — и преградил ему путь рукой.
— Да я только взглянуть.
— После посмотрите.
— Ну хорошо. Я прошу оставить партию на доске.
Таграй убедился в своем поражении и направился к доктору. Он думал долго, и игра затягивалась. Таграй пододвинул скамейку, сел.
Доктор чаще, чем это было нужно, снимал очки, протирал их и снова погружался в размышления. Пальцем в воздухе он словно описывал ходы и был в прекрасном настроении. Игра шла с явным преимуществом на стороне доктора. Спустя немного времени Таграй встал, хлопнул ладонью по столу и громко сказал:
— Сдаюсь, доктор!
— Во! Я сегодня в форме! — довольно заключил Модест Леонидович.
Все окружили их, поднялся невероятный шум. Доктор вытирал лицо платком и улыбался. Победа над Таграем доставила ему истинное наслаждение. Потом они рассмотрели партию красноармейца и все вышли на улицу. Был ясный, тихий, хороший вечер.
Доктор взял Таграя под руку и повел его к себе.
— Это была очень интересная партия, — сказал он. — Я доволен игрой. Зайдем ко мне, выпьем по стаканчику кофе, я тебе покажу одну задачку. Кстати Марии Федоровне подтвердишь, что я выиграл у тебя. А то, знаешь, наши русские жены, они никогда не верят своим мужьям! — и доктор расхохотался.
Они шли к больнице, доктор бережно поддерживал Таграя под руку, говорил, заглядывая ему в лицо, и казалось, что более приятельских отношений, чем с этим чукотским юношей, у него никогда не бывало ни с кем.
Культбазовцы весь вечер находились под впечатлением шахматной игры.
— Нет, черт возьми, какая досада, что доктор вылез! — с такими словами вошел Андрей Андреевич к директору школы.
— Единственно, чем это хорошо: с особым подъемом теперь будет лечить людей.
Андрей Андреевич присел на стул и закурил.
— Ты знаешь, зачем я к тебе зашел?
— Трудно угадать твои мысли, — ответил директор.
