мишкино дыхание, легкий шелест выходящего из спусковой системы троса, да изредка — скрежет обрушиваемых в пропасть камней.
Волнение не отпускало, и Алексей отошел от края к надежно заякоренным в отдалении аварийно- грузовым лебедкам. С каждым годом их оборудование и снаряжение становится все совершеннее. И все же ни сверхпрочный трос, ни пневмокостюмы, рассчитанные на падение с сотни метров вертикали, ни аварийные лебедки не гарантировали глубинщиков от случайностей, на которые так щедра их работа. Вернулся к краю, подошел к Марии:
— Вторым пойду я, потом ты. По моей трассе.
Мария оторвалась от приемопередатчика:
— Хорошо, шеф!
Алексей склонился к телефону, Мария чуть посторонилась, но он кожей щеки успел ощутить прикосновение ее волос, еще не спрятанных под пластик шлема, и мимолетно удивился, как пусто осталось в груди. А ведь стоило хоть единому волоску Сандры коснуться его, как Алексея, словно, током, пронизывало. Когда-то…
— Мишка, что молчишь?
Динамик продолжал сопеть и поскрипывать, затем вдруг кашлянул и сказал спокойным Мишкиным голосом:
— А чего говорить? Спускаюсь. Пока все нормально. Симурги вот одолевают. Заняли все свободные места и пялятся.
Раэнгаоратила фыркнула. И все заулыбались, чувствуя, как отступает нервная скованность ожидания. Мишка умел вот так, одним словом, интонацией разрядить обстановку.
Вчера вечером, еще не дав прибывшим с биостанции выбраться из «Икара», Мишка без короткого потребовал у Раэнгаоратилы обещанные бананы. Смеху было! Алексей невольно усмехнулся и краем глаза взглянул на девушку. В ее черных глазах прыгали искорки.
— Как видимость? — спросил Джо.
— Худенькая, — отозвался из глубины Мишка. — Дна еще не вижу, а неба уже не вижу. Сиреневый тума-ан! — пропел он. — Над нами проплывает… Но метров на сто-сто пятьдесят видно нормально. На радость симургам.
— Дай мне сказать, — попросила Раэнгаоратила.
— Тут с тобой девушки хотят пообщаться, — сказал Алексей хитрым голосом.
— Девушки? Эт-то хорошо-о! — в голосе Мишки послышалось людоедское удовлетворение. — Тащи их сюда!
Алексей резко повернулся и улыбнулся — не ожидавшая его движения, Раэнгаоратила отпрянула, рассмеялась:
— Напугал, командир!
— Поговори с человеком, царица!
— Сэр! — пропела царица, но в этот момент будто огромный шмель присел на микрофон — в динамике что-то приглушенно прогудело и через несколько секунд глухо ухнуло глубоко внизу.
— Что?! — Мария кошкой метнулась к передатчику. — Миша, что у тебя?
Вытянув дьявольскую паузу, динамик, наконец, вздохнул:
— Порядок. Она прошла рядом. Промахнулась.
— Большая?
— Тонны на полторы глыбушка. Не успел взвесить. И откуда ее черт принес? До дна пошла. Ну да скоро все там будем.
— Вот так… — сказал Христо. — Подарочек.
— Алеха, ты как там, готов? Подъезжаю.
Алексей двумя руками опустил шлем на голову, затянул ремешок.
— Альоша!
Он оглянулся и невольно засмотрелся на Ору. На ее лице светилась загадочная улыбка. Прислоняясь спиной к скале — черная камея на белом — девушка поправляла волосы, и жаркое светило играло матовым литьем ее закинутых за голову рук.
— Альоша, у меня к тебе есть привет. От Сандры…
Ему показалось, что он ослышался.
— От кого? — губы разом пересохли. — От кого?
— Разве Джо не сказал тебе? От Сандры! Такая красивая с золотыми косами. Мы вчера познакомились на биостанции, и она сказала, что знает тебя. Я что-нибудь напутала?
— Нет-нет, — сказал Алексей. — Нет, все нормально.
— Алекс! Твой спуск! — Рид махал рукой у края. — Мишка дошел. Ты готов?
— Готов! — отозвался Алексей, машинально натягивая перчатки.
Видимо, Раэнгаоратила почувствовала мгновенную перемену, происшедшую в Алексее, потому что теперь смотрела на него растерянно и чуть виновато:
— Прости, Альоша. Я думала тебя порадовать.
Участие, прозвучавшее в ее голосе, вдруг наполнило Алексея упругой злостью.
— О'кей! — почти весело сказал он. — Все так. Спасибо. Но — мне пора.
Алексей круто повернулся и, щелкая замками предохранителей, пошел к пропасти. И с каждым шагом ему становилось все легче. Будто слова Оры вскрыли в его душе давно созревавший нарыв, и что-то там вырвалось наружу — яростно, сильно, словно распрямилась сжатая до отказа и уставшая от этой сжатости пружина. Мир засверкал, будто кто-то сдернул с него дымчатую вуаль. Минорная мелодия последних недель взорвалась бешеным ритмом. Жизнь слишком прекрасна, чтобы целиком зависеть от ее золотых глаз. Подумать только — и из-за этого он чуть не проспал радость встречи с Симургом!
Алексей весело хлопнул по плечу хмурого Христо. Эластичный трос мягко лег на ролики системы.
— Я иду, парни! — сказал он, через бедро глядя вниз, в сиреневую бездну под ногами. — Да хранит нас Пещерный Бог!
Последнее, что он увидел, уходя на отвес, были весело удивленные глаза Раэнгаоратилы, и отталкиваясь от шероховатой циклопической стены, услышал приглушенный шлемофоном голос Джо:
— Ора, ты — волшебница? Кажется, наш грустный рыцарь ожил! Что такое ты ему сказала?
Алексей улыбнулся и заскользил навстречу поднимающимся из пропасти призрачным сиреневым облакам.
ДЕНЬ ПЯТЫЙ — ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ
Он был удивительно красив, этот симург. Он неподвижно сидел на белом камне метрах в сорока от них, и Сандра могла видеть изящный разворот его круглой пушистой головки. Сандра медленно опустила ствол «Нордговера» и прошептала:
— Не могу.
Они с Лэй лежали в траве за толстым стволом диксианского дерева на самом краю прогалины, в центре которой на белом камне сидел ничего не подозревающий симург.
— Не могу, — прошептала Сандра. — Рука не поднимается.
— Ты чего? — также шепотом удивилась Лэй. — Вот жаль, я свой ствол оставила. Дай мне!
— Не дам, — Сандра отодвинула оружие от протянутой руки подруги. — Ты посмотри, какая красота! Он же нас не видит.
— Вот и отлично! — Лэй досадливо передернула плечиком. — Ну дай я пальну, коль сама не хочешь!
Что-то было не то в этой охоте. В первый день они не подстрелили ничего, но настроение было не в пример приятнее. А вчера утром Макгерти с видом кудесника выдал каждому по небольшому прибору — новый мультиволновый прицел, рассчитанный специально на симурга. Собственно, это был даже не прицел, а излучатель, создающий симургу помехи в восприятии выстрела. Принцип его использования был прост, и
