– У меня бабушка была врагом народа, а папа вообще иностранец, – пригрозил он.
– Перевоспитаем. И бабушку, если не померла еще старушка, и тестя. Я когда сержусь, суровым становлюсь. Со мной шутки плохи.
– У меня кожа плохая, – начал обессиливать Федя. – Смотрите, вообще отходит, – приподнял он прозрачный Зосин чулок.
– Фигня, – парировал дедуля, – у меня зрение плохое. Мне на кожу плевать. А тело у тебя хоро-о- ошее.
– Мы так не договаривались, – подпрыгнул Федя. – Чего вы щиплетесь?
– Товар проверяю. Меня на мякине не проведешь. И вообще, не ломайся. Ты чего сюда пришла? Политика слушать? Ни за что не поверю. Себя показать пришла и на людей посмотреть. Не замужем, поди?
– Нет, – честно ответил Федя.
– Это ничего. Лучше, конечно, когда бабочка при муже. Экстрим, понимаешь, когда опасность – секс слаще.
– Чего? – выкатил глаза Федя.
– Ничего. Третий звонок уже. Пошли в зал. Мне еще с соседнего со мной места надо пассажира прогнать, чтобы тебя пристроить. Ты не знаешь, свет выключать будут? А то, может, нам на последний ряд пробраться?
– М-м-м-м, – затряс головой Ганга.
– Эх ты, – похлопал его по талии дедуля. – Заробела? Ничего, не бойся, я на вид такой строгий, а внутри – ласковый. Му-му ты моя. Так и буду тебя звать. Му-му. Меня, кстати, Германом кличут. Герман Чесноков. Можно по-простому – Герасим.
Свет в зале не гасили. Всем курсантам удалось поменять билеты со своего первого ряда на более обзорные. За Леху и Федю договорились новые знакомые, остальные разобрались собственными силами.
Уже на месте Федя немного отошел от шока и вспомнил, зачем он, собственно, переоделся в дамский костюм и проник в данное помещение.
Лидера носовцев, толкающего пламенные речи, ребята не слушали. В данный момент им было не до политической возни олигархов. В данный момент главное – спокойствие мирных и таких беззащитных стариков славного города Зюзюкинска. Все шестеро курсантов сидели такие прямые, решительные, бросали не пламенные, но пронзительные взоры по сторонам, пытаясь высмотреть в толпе мирных зрителей гадские рожи группы преступных лиц, либо одного преступного лица, посмевшего поднять руку на святое – удостоверения личностей славной армии зюзюкинских пенсионеров.
Сложнее всего было Лехе и Феде – соседи им попались беспокойные, носовца слушали плохо, по сторонам смотреть не разрешали. Особенно Герасим Чесноков, который полюбил Федю, или Му-му. Стоило Феде чуть-чуть повернуть голову и подозрительно глянуть на довольно молодого мужчину, неизвестно как попавшего в эту компанию немолодых людей, как Герасим начал шумно ревновать, за что их обоих чуть не выставили с собрания здоровые и решительно настроенные телохранители вождя-носовца.
Лехе было проще, все-таки в их парочке именно он был мужчиной, а мужчинам традиционно позволялось больше, чем женщинам. Вскоре, к своему великому облегчению, он понял, что незнакомка и не собирается узнавать в нем того самого молоденького курсанта, который не по своей воле как-то попал к ней в гости. Это его успокоило и немного задело. Успокоило потому, что у него появился реальный шанс так и уйти неузнанным, задело потому, что незнакомка еще раз продемонстрировала ему вероломный женский характер – только недавно она рвала на груди халатик и клялась ему в вечной страсти и вот уже спокойно прижимается к другому.
Нет, он и не думал воспылать чувствами к этой перезрелой красотке, просто она, как это ни прискорбно, была женщиной. А женщины отличаются друг от друга только внешне. Значит, и Нюрка в этот момент сидит на каком-нибудь собрании животноводов и строит глазки ассенизатору Коле.
Антон и Андрей не смогли найти места в разных рядах зрительного зала, поэтому они сели вместе. Почти вместе, потому что между ними все-таки вклинился какой-то мужик. Неприметный, лысоватый, несмотря на непенсионный возраст, в мятом пиджачишке с засаленным воротником. Мужик вел себя тихо, происходящее не комментировал даже шепотом, а временами, казалось, даже дремал. Поэтому братья не посчитали нужным как-то маскироваться.
Антон пристально осмотрел зал. Старики как старики. Совсем пожилых не так уж и много. Все еще в силе, в поре, так сказать, третьей молодости. Никто не спит, слушают внимательно, хихикают, когда надо, рукоплещут, когда положено, некоторые даже свистят в особо интересных местах речи вождя носовцев. Попались ему, правда, несколько подозрительных спин и профилей, но в них он узнал своих товарищей по школе милиции.
– У тебя как? – шепнул он через сиденье брату.
– Пока ничего, – ответил Андрей. – Может, вон та бабуля в третьем ряду справа с коконом на голове?
– Да бросьте вы, – раздалось сзади. – Этот кокон еще, поди-ка, ее покойная бабуля из выпавших волос мастерила. А в женщине должна быть естественность. Посмотрите лучше на ту, со стрижечкой, в джинсах. Супер-бабочка. Я ее еще у входа заприметил.
– Где, где в джинсах? – стали озираться братья. – Отсюда не видно, кто в джинсах.
– И не надо, ее я уже забил. Только суньтесь, не посмотрю, что вас двое.
Голос принадлежал бодренькому дядечке лет шестидесяти в хорошем сером пиджаке.
– Да вы нас не так поняли, – принялся оправдываться Антон. – Нас вовсе не это интересует.
– А-а-а, – протянул дядька. – Тогда я – пас. У нас с вами дорожки разные. Я же сразу сказал, что люблю естественность. А для вас очень даже рекомендую вон того рыжего типа. Мужчина с традиционной ориентацией никогда не станет закрашивать благородную седину.
– Это же Венька, – догадался Андрей.
– Ага, – хихикнул Антон. – Знал бы он...
– Нравится? – опять вмешался сосед с заднего ряда.
– Спасибо, дедуль, помогли. Теперь мы и сами справимся, – постарался избавиться от его назойливости Антон.
– То-то же. У меня глаз – алмаз. Я в армии снайпером был. Если еще надо, интересуйтесь. Помогу, чем смогу.
– Заметано, – миролюбиво ответил Андрей. – Только сейчас нам от вас ничего не надо.
– Граждане, вы мешаете слушать, – вдруг ожил дяденька, который сидел между братьями. – Безобразие!
– А давайте местами поменяемся? – предложил Антон.
– А потом придет контролер и скажет, что я – безбилетник.
– А давайте и билетами поменяемся, – поддержал брата Андрей.
– Ага, а потом окажется, что ваши билеты фальшивые и я пролечу с лотереей. И как я вас потом буду искать, чтобы билет свой забрать? Вот вы из какой организации на пенсию увольнялись? В каком отделении связи пенсию получаете? Дома получаете? А как зовут почтальоншу, которая вам пенсию на дом приносит? А какая у вас пенсия? А сколько лет отработали на производстве? А на каком производстве? В глаза смотреть, в глаза!
Братья хором вздохнули и поникли. Попадется ведь такой! Работать не дает. Вот что ему отвечать? Заранее ничего не продумали, а с лету убедительно не ответишь.
Спас их Леха. Причем операцию по спасению он начал пять минут назад, но тогда еще ни братья Утконесовы, ни сам Пешкодралов не знал, во что выльется его маленький рыцарский жест.
Незнакомка уже давно не сидела спокойно. Собственно, она с самого начала вертелась, стреляла глазками, нечаянно прижималась к широкому Лехиному плечу и столь же нечаянно склоняла на его плечо
